— Давно? — с нотками ревности в голосе интересуюсь я. Мне невыносима мысль, что у Дианы есть другие мужчины.

— Нет, совсем недавно. Когда поняла, что не смогу жить без тебя...

— Ты чудо, Динь. — Шепчу, утопая в синей бездне ее взгляда. — Чудо...

— Макс, я хочу сказать. Я...

Я боюсь ее признания. Боюсь поверить в то, что вижу в синих глазах. Живое, тёплое, плещущееся, как бурная горная река. Боюсь, потому что сам чувствую то же самое. И слишком хорошо помню, какого это — быть отвергнутым.

— Диана, не говори мне ничего. Пожалуйста. — Глажу нежную румяную щеку, замечая, как стремительно меняется выражение ее лица. — Я не хочу, чтобы ты потом пожалела.

— Дурак, — грустно улыбается она. — Макс, ты же... Я не знаю людей лучше тебя. Я...

— Динь-Динь, не надо. Давай не будем торопиться?

Диана обожглась в прошлом, как и я, однако хочет обещаний и пылких признаний в любви.

— У тебя давно был секс? — внезапно спрашивает она. — Ну, до меня?

— А это тут при чём? — приподнимаюсь на предплечьях, нависая над ней.

— Ты такой ненасытный.

Да, я испытываю невыразимый голод, но его вызывает только она...

— Я произвожу впечатление человека, у которого с этим проблемы?

Черт, вот зачем она спрашивает об этом? Определенно мне стоит солгать об истинном положении дел в моей личной жизни, но я говорю правду:

— Если тебе так интересно, с этим у меня никогда не было трудностей. Многие девушки предпочитают отношениям интрижки.

— И ты всех возишь сюда?

Нет, всё-таки женская логика — непостижимая для меня вершина. Она что-то надумала, обиделась и заставила меня чувствовать несуществующую вину.

— Диана, я хочу быть с тобой. Если бы я мог вырвать сердце и подарить тебе, то сделал бы. Пожалуй, мне легче сделать это, нежели забросать тебя обещаниями. Я боюсь облажаться. И я... не хочу недопонимания между нами.

— Прости, — ее напряженный пальчик прочерчивает линию на моем животе. — Я очень ревнивая. И вообще... не подарок.

— Перестань, Динь. Я не собираюсь больше ни с кем встречаться, если ты волнуешься об этом. Поговори со мной. Что тебя заботит? И расскажи уже о своей дочери.

Динь приободряется и садится возле меня на коленки. Боже, на это невозможно смотреть спокойно — простыня падает с ее плеч, открывая взору кремовую кожу и соблазнительные груди. — А потом мы продолжим. — Пересохшими губами шепчу я.

— Я родила в восемнадцать лет от делового партнера отца. Влюбилась, как дурочка. Глеб был такой... красивый, веселый. Он ухаживал за мной, как за принцессой: цветы, подарки, театры. Только я не сразу смекнула, что делал он это втайне от моих родителей. Да и мне запретил рассказывать о наших отношениях.

— Он был женат? — киваю, поглаживая ее нежные пальчики.

— Да. Говорил, что готовит бумаги для развода, вешал мне лапшу на уши... Его жена не могла родить.

— Значит, он был не против ребёнка?

— Нет, но до развода дело так и не дошло. Когда пузо стало лезть на лоб, отец устроил страшный скандал. Обзывал меня шлюхой, а Глеба выгнал. Разорвал сотрудничество с ним. Арину похитили прямо в день выписки из роддома неизвестные мне люди. Отец, как и Глеб, клялся, что непричастен к этому. Но это... официальная версия. Полиции не удалось выйти на след похитителей.

— А какая неофициальная?

— Это мне и предстоит выяснить. Вчера вечером я встречалась с частным детективом, но он, услышав о похищении, отказался возобновлять поиски. А я знаю, что Арина жива! Понимаешь, мне пишет ее возможный усыновитель. — Голос Дианы дрожит от волнения, радужки темнеют.

— Как это пишет? Кто дал тебе его адрес?

— Он сам написал. Только я не могу выяснить личность отправителя, он пишет с почтового робота. Видишь ли, я объездила все детские дома в трёх близлежащих областях. Вероятно, директор рассказала усыновителям девочки о том, что я ее ищу. Я оставляла каждому из них контакты — телефон, адрес электронной почты... Моя дочь жива, Макс!

Хрустальный замок надежды на счастье оглушительно рушится. Так громко, что хочется сдавить уши ладонями и зажмуриться. В горле вырастает огромный липкий ком. Диана ждёт слов поддержки и одобрения, эдакое «все будет хорошо, мы обязательно найдём твою малышку и накажем виновных». И ещё: «непременно найдём того, кто тебе пишет». А я молчу, монотонно поглаживая ее коленку. Кажется, скоро протру на ней дыру.

— Макс, ты молчишь. Что-то случилось?

Да, черт возьми! Я облажался. Возродил в ее израненной душе веру в несбыточное, заставил поверить. И за эту веру Диана возненавидит меня. За веру в то, чего нет...

Страшные догадки складываются в голове, как мозаика. Выходит, та, кому я писал — она? Пусть это будет чудовищной ошибкой, и электронный адрес незнакомой женщины не будет начинаться со слова belosnegka...

— Все в порядке, Динь. А он знает твоё имя? Этот человек?

Я глажу ее бёдра, талию, поднимаюсь ладонями к грудям. Мне срочно нужно отвлечься, переключить внимание.

— Макс, ты делаешь мне больно. — Испуганно шепчет она.

Я выкручиваю ее соски, как долбанный извращенец. «Молчи, пожалуйста, не говори, что это ты...». Оставляю в покое ее груди и перехожу на плечи — ласкаю их, едва касаясь кончиками дрожащих пальцев.

— Скорее всего, нет. В адресе моей личной почты нет имени и фамилии. Я создала ее давно, втайне от папы. Переписывалась с подружками и парнями. Макс, я снова тебя хочу... — Ди забирается на мои бёдра и тянется к губам.

— И как же он тебя называл? — хрипло шепчу я.

— Белоснежка.

Максим

Мозг разрывает на части чувство полного бессилия. Не представляю, как я признаюсь Диане в том, что сотворил. В голове звучит противный голос совести. Я слышу его протяжное: «Дерьмо… Какое же ты дерьмо. Циничное, жестокое дерьмо, посягнувшие на святое».

Превращаюсь в чувствительный нерв, остро реагирующий на окружающую действительность: счастье мамы, впервые за долгое время струящееся из ее глаз, умиротворение сестры, детскую непосредственность племянницы и любовь Ди… Я угадываю ее в каждом жесте, задумчивом бирюзовом взгляде и обеспокоенном вздохе.

— Макс, с тобой точно все в порядке? Ты просишь впустить тебя в мою жизнь, а сам закрываешься от меня. — Испуганно шепчет Ди, когда мы поднимаемся на второй этаж после ужина. — Только не говори, что дело во мне. Неужели ты до сих пор сердишься за озеро?

Диана обнимает меня со спины. Чувствую ее горячее, прерывистое дыхание между лопаток и с силой сжимаю зубы. Накрываю ее ладошки своими и кладу их на грудь — туда, где бьется сердце.