— Пусть она отпустит меня, — взмолился Альберт.

— Василиса, отпусти его, — попросила я змею.

Василиса ослабила хватку и выпустила жертву. Альберт трясущимися руками поднял пояс от халата и приблизился к своему хозяину.

— А эта? — указал он на гадюку, сидевшую на груди Феликса Яновича?

— Не бойся, тебя не тронет, пока я не скажу.

Гадюка сползла с груди мужчины, но осталась на кровати, Альберт стал связывать руки.

— Вяжи крепче, а то и тебя укусят.

Альберт вздрогнул и туже затянул узлы.

— Больно же! — вскрикнул Феликс Янович.

— Ничего, потерпишь, — сказала я ему. — Пошли оба.

— Куда? — спросил Феликс Янович? — А антидот?

— Получишь позже. Давай двигай.

Они нестройным шагом потянулись по коридору в сторону подвала. Втолкнув их в комнату со змеями, я спросила, проворачивая ключ в замке:

— Где лежит антидот?

— В аптечке в ванной рядом со спальней, — послышалось из-за закрытой двери.

Я поднялась в спальню, нашла аптечку и спустилась вниз.

— Как выглядит пузырек? — спросила я.

— Небольшой прозрачный пузырек с красной крышечкой.

Я нашла пузырек, шприц и просунула все под дверь. Задерживаться я не стала и вышла на улицу. На дворе стояла кромешная тьма, шел второй час ночи. Для Василисы я нашла в доме большую картонную коробку и ждала. Послышалось шуршание в траве. Две змеи, черная и белая, двигались в траве в мою сторону. Дальше я наблюдала совершенно необычное зрелище — черная гадюка вытянулась вертикально на сколько могла, словно на звук дудочки факира и глубоко склонила голову перед Василисой, она в ответ проделала то же самое. Змеи попрощались, Василиса заползла в коробку, а гадюка скрылась в высокой траве. Я подхватила коробку с Василисой, сумку с Мироном и пошла в сторону шлагбаума, подальше от этого поселка. Охранник, увидев меня из будки, спросил сонным голосом:

— Домой что ли?

— Ага, — кивнула я.

— Счастливо. В следующий раз записывайся как следует.

— Хорошо. До свидания, — махнула я ему и заспешила к своей машине.

Глава 8

Ехать домой не было смысла, да и Афанасий Кузьмич стал бы волноваться из-за такой необычной гостьи, поэтому я решила сразу поехать в деревню, к Полозу. Дороги ночью были пусты, доехали быстро. Подъехав к дому, я поставила коробку на землю.

— Василиса, ты можешь быть свободна. Найдешь дорогу к дому?

— Конечно. Я очень благодарна тебе, в долгу не останусь — приду по первому зову. В нашем доме ты будешь всегда желанной гостьей.

Василиса поклонилась мне так же, как раскланивалась с гадюкой и скрылась в ночи. Я же пошла домой, Пантелеймон Гаврилович не ждал нас, но был несказанно рад. Полночи Мирон рассказывал о наших приключениях, я же валилась с ног и пошла спать, они же проговорили до утра, так мне показалось. От всего пережитого я так крепко спала, что даже утренние петухи не разбудили меня и я открыла глаза, когда солнце было уже в зените. С кухни заманчиво пахло блинами и травяным чаем. Я сладко потянулась и заглянула в кухню, меня уже ждал накрытый стол и мои друзья.

— Мирон, позови Агафью на блины, — сказала я.

— Так она в Большой Лог ушла недавно, — сказал Пантелеймон Гаврилович, — там у Валентины, председательши, корова захворала, так что она раньше вечера не явиться.

— Понятно, значит пировать одни будем, — сказала я, сворачивая блин в трубочку и обмакивая в варенье.

Остаток дня мы провели в уборке по дому, Пантелеймон Гаврилович как главнокомандующий раздавал указания нам с Мироном.

— Мирошка, тряси половики тщательнее, вон пылища какая, до самого космоса долетает!

— Трясу, уж лапы отваливаются, — жаловался Мирон.

— Ничего, не помрешь, тебя вон еще полы дожидаются, вода и тряпка наготове.

— А что все я-то?

— А кто? Хозяйка что ли? Она вон посуду моет, я пыль с мебели вытираю.

— Да где ж вытираешь? Только мной командуешь!

— Помалкивай, да работай!

Мирон насупился, но подчинился. Было забавно за ними наблюдать.

— А ты, Гаврилыч, про космос-то где слыхал? — не унимался Мирон, периодически чихая от пыли.

— Ты что думаешь — я темень деревенская?

— Если честно, то — да.

— Ты уж больно просвещенный я погляжу. Зазнался в городе-то! Договоришься у меня — пойдешь еще чердак прибирать.

Мирон перестал дразнить домового во избежание неприятностей в свой адрес.

К вечеру весь дом сиял чистотой, домовой рад был несказанно. От усталости мы все трое уселись на ступеньках крылечка и смотрели как солнце пряталось за макушки деревьев. Жара спала, вокруг стояла тишина, но это спокойствие нарушила соседка — у калитки стояла Оксана.

— Собирайся, Полоз велел тебя привести.

— Зачем? Я сестру его нашла, что ему от меня еще понадобилось?

— Я не знаю, но лучше сделать как просит.

Глубоко вздохнув, я пошла в дом одеться для ночного похода в лес.

— Если к утру не вернусь — сообщите Агафье, — обратилась я к домовому. Он понимающе кивнул, и мы с Оксаной пошли в сторону леса.

Шли той же дорогой вдоль ручья к большому камню. Оксана молчала всю дорогу — о чем-то думала, я не стала ей надоедать своими вопросами, вскоре мы были на месте. Спустившись в подземное царство Великого Полоза, мы увидели богато накрытый стол — чего там только не было! За столом сидела разношерстная публика, все были веселы и вели оживленную беседу. Во главе стола сидел сам Полоз, одетый в золоченый костюм. Увидев нас, он поднялся нам навстречу, разговоры тут же смолкли и все разом повернули головы в нашу сторону.

— А вот и наша гостья! Девочки, освободите-ка место рядом со мной, — обратился Полоз к каким-то девицам, сидевшим рядом с ним.

Девицы фыркнули, но их как ветром сдуло с насиженных мест. Тут же была поставлена чистая посуда и в бокалы наливалось вино. Полоз подвел меня за руку к женщине, сидевшей рядом с ним по правую руку, она встала, протянула руку для приветствия, ее взгляд показался мне знакомым.

— Добрый вечер, — произнесла она. Я — Василиса.

Я пожала протянутую руку.

— Очень приятно. Так вот как выглядит сестра Великого Полоза.

Василисе на вид было лет сорок, это была женщина, знающая себе цену. Она обладала абсолютно белой кожей, ее голову венчала высокая прическа из платиновых волос, в которых поблескивали светлые бриллианты тиары, а точеную фигуру облегало серебристое чешуйчатое платье. Единственным цветом, отличавшимся от белого, были глаза, они казались нереальными из-за ярко изумрудного оттенка, я таких никогда не видела, прав был директор зоопарка — это было чудо природы. Полоз усадил меня по левую руку от себя, рядом