class="p1">Владу он не звонил потому, что сам себе назначил срок в три-четыре дня, в течение которых он восстановит «битые» файлы и откроет, наконец, дневник Андрея вместе с его прозаическими и стихотворными текстами. А Вере он не звонил по причине отчаяния: приступая к работе по восстановлению файлов, пользуясь собственными программами восстановления информации после ее удаления, намеренного уничтожения в памяти, он себе сказал: «Если я не открою файлы, ничего у нас не получится путного со «спутницей по жизни» Верой из-за бездарности и непутевости ее спутника».

В сердцах он позвонил Жорке и наговорил ему много дерзостей по поводу того, что его с Владом кинули. На что тот наглым голосом отчитал Ветрова за его якобы беспринципность – всё же было в рамках уговора. «Договор с уговором дороже денег – это дело чести и совести». – «Тебе ли говорить о чести и совести». – «Все формальности договора были соблюдены, – отрезал, как ножом, Жорка, – нечего пенять на других, если не хватает умения вскрыть нужные тебе и мне файлы. Я ведь тоже заинтересованное лицо, я всё же жду от тебя стихотворных текстов Андрея для завершения нашего спора на сколько-то, запамятовал, бутылок «Абсолюта», пока, уважаемый Ветров». – «А когда буду неуважаемым?». – «Когда пойдешь на честного фраера Жорку жаловаться в милицию и суд, что он тебя со своими подельниками кинул».

Ветров в бешенстве оборвал разговор с Жоркой нажатием кнопки «отбой» на смартфоне. Действительно, не идти же в милицию с заявлением о мошенничестве. Или в суд с иском к мошеннику, раз сами полезли в пасть преступником. Одним словом, за что боролись, на то и напоролись.

Иногда Ветров пытался осадить себя – может, и не стоит так рубиться и сокрушаться над «битыми» или «убитыми» файлами. Нужен был сильный ход в Игре, но сделать его Ветрову было не по силам. Он понял, почему не хочет звонить Владу: он не хотел разочаровать Влада, признаться, что не открыл и никогда не откроет злополучных файлов, что их кинули.

В состоянии, близком к отчаянию, Ветров без всякой подготовки и лишних раздумий взял и позвонил Инне. Она сняла трубку и радостно заворковала так, как будто с самых похорон Андрея, когда они перешли «на ты», только и ждала этого звонка.

– Спасибо, позвонил. Я уж сама тысячи раз порывалась звонить тебе. В этом не признаются женщины, но мне почему-то вы с Андреем снитесь вместе. Догадываешься, с какого мгновения снитесь?

Ветров попытался взять себя в руки, набрал побольше воздуха в лёгкие и спросил жестко и требовательно:

– Где диск, который дал тебе при мне Игорь Иванович – помнишь?..

– Помню, почему же… Только у меня его попросил буквально вчера Клопов… – она осеклась и голос ее предательски дрогнул. – Он сказал, что это необходимо для отладки поисковой системы, которую Андрей и ты, Алексей, выслали по электронной почте на сервер… Там на сервере сбой случился и так далее…

– Ты, надеюсь, ознакомилась с содержимым?..

– Если ты имеешь в виду электронный диск, то нет… У меня не было времени, догадываешься, почему… К тому же, как ты помнишь, ко мне за диском должен был прийти Игорь Иванович…

– Нет больше Игоря Ивановича…

Наверное, Ветров сказал это слишком сухо и тихо, настолько, что она ничего не расслышала, либо не поняла убийственного смысла произнесенных слов. Инна, как ни в чем не бывало, продолжала:

– А если ты имеешь в виду рабочие станции, то там тоже какая-то странная вещь… Что-то там стерто, какие-то фрагменты системы сохранились, пока полный хаос… Но с этим хаосом разобраться пока нам, специалистам компьютерного центра не под силу… Уже есть распоряжение замдиректора подключить отдел Сорина, значит, и Серина с его людьми… Возможно, скоро и тебя призовут из отпуска, системой-то вы с Андреем на заключительном этапе занимались… Так что, готовься к очередным поворотам и завихрениям бурной жизни… Может, хватит всё о работе?..

– Как скажешь, – от слов Инны у Ветрова голова пошла кругом. Вот и еще очередная поломка системы, очередной хаос, как будто кто-то издевается над Ветровым и памятью усопшего, порождая снова убийственный хаос.

– Только не осуждай меня в душе, мне так будет легче… Я тебе намекнула, а ты уж делай выводы самостоятельно, без моих дурацких советов… И вот ещё что… После моих странных снов, где вы с Андреем мне являетесь вместе, я вспомнила слова Андрея… Он говорил так: «Я человек великих дел и великих идей, сейчас в смутные времена великие дела и идеи несовместимы, рушатся на корню старые, трудно произрасти новым. Но я уверен, что мне удастся соединить воедино великие дела и великие идеи, как бы кто не препятствовал этому». Он несколько раз подчеркивал, что любит препятствия только по одной причине, он без них – не в своей тарелке. Стипль-чез с барьерами и ямой с водой преодолеет он бежит быстрее, чем гладкую дистанцию, где нет вообще никаких препятствий… Вот такой боевой характер был у Андрея, бойцовский характер… Ты чувствуешь, что я близка к словам покаяния, что я тоже повинна в гибели Андрея, наделенного даром исследователя…

– Хочешь каяться, иди к священникам…

– Я подумаю… Но не вечно же мне будет худо и тошно – должна же оборваться черная полоса в жизни… Я позвоню тебе… Спасибо, что ты мне позвонил тогда, когда мне было худо, невыносимо худо… – Инна всхлипнула и бросила трубку.

А еще через пару дней, в течение которых Ветров безуспешно бился над восстановлением файлов на ноутбуке Андрея, его вызвал срочным звонком главный следователь из отделения милиции по новым обстоятельствам дела. Какого дела, следователь не уточнил, только призвал явиться к нему в кабинет незамедлительно.

Одеваясь, Ветров с ужасом констатировал, что не выходил из дома целую неделю. Почему-то пожалел, что ему сегодня даже не с кем попрощаться. С Верой по его инициативе общались только посредством эсэмэсок, к тому же он настоял на том, чтобы она какое-то время у него не появлялась. А сейчас вдруг перед своим уходом к следователю ему так захотелось ощутить на своей щеке поцелуй ее нежных влажных губ – на прощанье, пусть и кратковременное.

Он шел к следователю без всяких дурных предчувствий, недовольно бурча себе под нос, что его оторвали от важных дел, наверняка, ради какой-нибудь очередной формальности.

В маленьком кабинете его к назначенному времени ждали четверо. Одного из них Ветров хорошо знал, «сердечного» лейтенанта Морева. «Бессердечного» следователя-майора Гуляева видел краем глаза, тот заглядывал к заместителю отделения, когда они с Владом сдавали ему