Ночь, улица, фонарь, аптека… Ночь, улица, фонарь – всё есть под моими окнами… Аптеки поблизости нету… В бинокль даже не вижу… Реминисценции – Шекспир, Блок, конь Блед бездарного сочинителя Савинкова с всадником апокалипсиса…

«Вот и закончен бег по кругу, – мрачно усмехнулся Ветров, – вот и возвращается всё на круги своя, к изначальной точке отсвета, к моменту истины. Чем обернется этот миг жизни и смерти?»

Жорка прозвонил только через час с гаком – «Вышел, иду, на подходе». Ветров стоял бледной тенью под жидким фонарным светом, опустив безвольные руки и голову. Изредка, словно подбадривая себя, непроизвольно сжимал пальцы в кулаки, прогоняя безволие. Так можно и переиграть, перегореть в безвольной театральной неге, а этого не следовало делать по правилам Игры.

17. Перед мигом Игры

Подошедший Жорка с мобильником в руках загадочно осмотрел с ног до головы Ветрова.

– И какова ныне повестка дня? – спросил надменно и с вызовом. – Что обсуждаем при наличии кворума?

Ветров не принял его шутливого тона и отказался пожать протянутую Жоркой руку. Перешел сразу в наступление.

– Из-за тебя Влад, получив ноутбук, лежит в больнице с проломленной башкой. О себе умалчиваю. Объясни, что происходит, вообще… – Оборвав яростный поток слов, Ветров выдохнул с плаксивой интонацией. – Что мне делать и куда деваться, Жор?

– А я отвечу притчей на твой вопрос… – Жорка сжал руку, протянутую для рукопожатия, в кулак, ударил себя несколько раз в грудь, выражая таким странным образом недовольство, что здесь подчеркнули, что он «нерукопожатный». – Когда вы с Владом озадачили меня вопросом поиска ноутбука, вы были богатыми и здоровыми, даже всесильными. Я по мере моих скромных возможностей помог вам обеспечить контакт с противостоящей силой. Ты спрашиваешь – как, каким образом Игорь получил компьютер Андрея в руки? А я не желаю отвечать нищему другу нищего Влада. Вот и всё обернулось тем, чем должно обернуться: одни нищие на паперти, а другие нищие в больнице…

– Пусть я нищий на паперти, дожидающийся богатея радетеля почти полтора часа, но, Георгий, так же нельзя с людьми поступать… Обманывать, кидать с убитыми файлами Андрея… Нельзя ноутбук подбрасывать в руки человека, которому размозжили голову… Это низость, Георгий… Влад в больнице, я с подпиской о невыезде…

– Ну, что ты всё талдычишь про свою чертову подписку.… Дал подписку, сдал и порвал свою подписку о невыезде, и помалкивай себе потихонечку в тряпочку… Не в этом суть, старик… – А в том, что вы с Владом раскачали лодку… Считая себя свободными, перешли за грань, за которой ущемляется свобода другой, более страшной силы…

– Говори яснее, Жор, – заплетающимся языком пролепетал Алексей.

– Куда уж яснее, – ухмыльнулся Жорка, – я о философском подходе к жизни, а ты в твоем плачевном положении всё пытаешься меня свернуть на тропу бытовых банальностей… Кинули, обманули, ударили по голове, подложили гаджет, вообще, всех вас, подставили… Я-то здесь причём?.. Я сыграл свою маленькую незатейливую роль в организации контакта… Баста… Обрати внимание, ваш интерес был соблюден, вы что-то получили, всё было по уговору – какие ко мне претензии? Вот и поплатились немного. Я же вижу, отчего ты паришься, бегаешь по Сериным с Сориными, до меня, грешного и ничтожного добежал…

– И отчего же я парюсь?

– Боишься вылететь с работы, боишься порвать трудовую карьеру научного работника… – И с еле сдерживаемой, давно накапливаемой злостью, с тихим шипением и свистом опасного мелкого зверя. – Как был записным неудачником, так им и остался – неужели не ясно, раз в такую кучу дерьма на солнечной чистой полянке вляпался. После того, как по уши в дерьме, уже не диссертация, не научная карьера, вся жизнь твоя несчастная пойдёт к чёрту…

Ветров с неожиданной для собеседника легкостью покорно кивнул головой и отвел в сторону глаза. Горько покачивая головой, после небольшой паузы проговорил срывающимся голосом:

– Может, ты и прав, насчет карьеры… Да и жизни… Хрен его знает – зачем, почему выпали мне такие жуткие и унизительные испытания?.. Только какой-то мрачный у тебя каламбур вышел, Жор… Причем здесь моя диссертация?.. Вон и Андрей не успел защитить, ни кандидатской, ни докторской… Ты что, и его считаешь неудачником по жизни, а защитившегося дважды Клопова, без пяти минут академика корифеем науки?.. В сравнении с неудачником Андреем считаешь удачливыми, без минуты докторов наук Сорина, Серина – так что ли… – И со стоном отчаяния. – Я буду вынужден говорить об убитых файлах, о тебе…

– В убитых файлах, надеюсь, ты, старик, меня не обвиняешь, – перебил его с наглой улыбочкой оживившийся Жорка.

Ветров пропустил его замечание мимо ушей. Только набычился и вздохнул, как раненое смертельно животное, чтобы произнести вслух главное, ради чего сюда был вызван Жорка.

– Я буду вынужден рассказать о тебе, Георгий, о твоем участии в контакте с похитителями ноутбука, твоей связи с нападением на Влада, обо всём, что происходит вокруг Андрея, ноутбука, рабочих станций…

– Причем здесь рабочие станции, они уже давно на месте, – чуть ли не взвизгнул Жорка, – ты решил потянуть за собой меня, друг ситный. Вот для чего ты вызвал меня, чтобы поторговаться, ты – мне, я – тебе… Это опасная торговля, дружок, особенно, когда шантажируют… Шантаж, как и Восток, дело тонкое…

– Да не шантажирую я тебя, просто мне деваться некуда… Загнали меня в угол обстоятельства… Да и ты тоже загнал… А загнанных лошадей, сам знаешь, что с ними делают… Деваться загнанным лошадям некуда, милейший…

– Всегда есть, куда деваться…

– Скажи, что делать лучше?..

– Скажу, скажу… – он суетливо пытался нажать нужную кнопку мобильника, чтобы вызвать кого-то срочно из темноты.

Жорка с хищным злым личиком, сморщенным и сжатым до размера кулачка, кому-то уже жаловался негромко, уверенно в мобильник:

– Всё, как и предполагалось – угрожают-с… Грозят-с сдать с потрохами за контакт-с, за компьютер-с… Надо что-то делать, принимать решение-с… Жду-с… Как говаривал генералиссимус Суворов перед вручением то ли рождественской звезды, то ли знакового ордена – ждём-с… Под фонарем-с ждём-с… Пока еще не на фонаре-с… Типун тебе на язык-с…

Ветров угрюмо и задумчиво покачал головой, словно собираясь со своими непутевыми мыслями.

– Пожаловался? Настучал?

Жорка не удостоил его ответа, зябко дернул плечами. Презрительно отвернулся, мол, чего говорить мне-то философскими притчами, если скоро с тобой, Ветров, будут говорить другие на более простом и доходчивом языке силы, причем не мягкой, а жесткой силы…

Из темноты вынырнул и подошел скорым шагом тот невзрачный, неопределенного возраста человек из ресторана, назвавшийся Игорем. Вместо приветствия сказал с подобием улыбки на невыразительном лице:

– Гора с