из этого крупный конфликт. Но и просто отпустить демонов восвояси было нельзя, ведь это породило бы недовольство другой стороны: что же, выходит, толпы чужаков могут заявляться на пик Цюндин и уходить когда им заблагорассудится? Похоже, разобраться с этим наилучшим образом можно, лишь устроив подобное состязание. Тогда, проведя черту, померявшись силами и преподав друг другу урок, стороны разойдутся, сумев сохранить лицо.

Шэнь Цинцю хорошо запомнил этот эпизод оригинальной книги, поскольку он представлял собой малую кульминацию сюжета.

На первом этапе Шэнь Цинцю предстояло сразиться со старейшиной демонов Дуби[66]. Чтобы подчеркнуть гнусность натуры злодея, автор заставил его использовать для победы грязные и подлые приёмы. Сравнение этого поединка с третьим, в котором Ло Бинхэ сражался благородно и честно, должно было породить впечатляющий контраст в глазах читателя.

Однако сейчас Шэнь Цинцю отнюдь не собирался попусту порочить свой образ.

Фиолетово-чёрный с головы до ног Старейшина Дуби был сдержан и немногословен – услышав приказ Ша Хуалин, он молча вышел на площадку для боя.

Ученики немедленно разразились громкими возгласами поддержки в адрес шибо Шэня. Уважая достоинство своего соперника, мужчина слегка улыбнулся старейшине Дуби:

– У вас лишь одна рука – даже если я одержу победу, её нельзя будет расценить как честную.

– Ах, верно. – Прикрыв рот ладонью, Ша Хуалин предложила: – Пожалуй, Лин-эр знает решение. Мне кажется… бессмертный наставник мог бы отрубить себе руку? Тогда никто не сочтёт, что вы победили нечестно!

Её слова породили бурю гневных возгласов, но Шэнь Цинцю, казалось, вовсе не придал им значения – неторопливо раскрыв веер, он с лёгкой улыбкой ответил:

– Как насчёт того, что я обойдусь вовсе без рук?

Едва отзвучали эти слова, как поднялся невообразимый шум. Стоящий среди прочих зрителей Ло Бинхэ застыл от изумления.

Обойдётся вовсе без рук?

Ша Хуалин хмыкнула, полагая, что Шэнь Цинцю чересчур самоуверен, однако в глубине души она ликовала: похоже, это сулило лёгкую победу, так почему бы и не воспользоваться этим?

– Раз уж мастер Шэнь так говорит, давайте начнём! – поспешила согласиться демоница.

Многие при этом подумали, что Ша Хуалин совершенно беспардонна: хоть на вид она была сама простота и непосредственность, все её коварные лицемерные речи были нацелены на то, чтобы, втеревшись в доверие, получить желаемое по невысокой цене. Когда Шэнь Цинцю читал о её выходках в книге, он был словно зрителем в театре; теперь же, когда он сам стал действующим лицом, происходящее воспринималось им совершенно иначе. Он и прежде не то чтобы хорошо относился к неблаговидным поступкам Ша Хуалин, однако, принимая во внимание её юные годы и внешнюю привлекательность, её ещё кое-как можно было вписать в рамки образа очаровательной своевольной лоли.

Окружённый всеобщим вниманием Шэнь Цинцю и в самом деле не стал вытаскивать меч из ножен – лишь поигрывал веером, слегка улыбаясь старейшине Дуби.

Хоть у того была только одна рука, это ничуть не влияло на удаль, с которой он размахивал мечом гуйтоудао[67]. Клинок свистнул в воздухе – вот только, вопреки ожиданиям, удар не достиг цели. Обернувшись, демон обнаружил, что Шэнь Цинцю стоит в совершенно другом месте, снисходительно улыбаясь.

Меч Сюя всё же покинул ножны: хоть мужчина не коснулся его, он тайком сложил пальцы левой руки в управляющую мечом печать, и тот запорхал в воздухе, послушный воле владельца. Блеск меча болезненно резанул по глазам старейшины Дуби, и он поспешил замахнуться для нового удара!

Мечи скрестились, рассыпая снопы искр, непрерывный звон наполнил воздух.

Множество глаз, не отрываясь, следили за поединком. На самом деле это можно было назвать «прекрасным боем» в самом что ни на есть прямом смысле этого слова: он являл собой превосходное зрелище, оставаясь при этом смертельной битвой на настоящем оружии. В особенности поражала искусность Шэнь Цинцю: он с лёгкостью скользил в неистовом сверкании мечей с видом истинного учёного, умудряясь при этом непринуждённо покачивать веером. Казалось, он в любой момент способен сложить стих на семь шагов[68] – это воистину потрясало воображение! Нет, право, подобный уровень притворства – это уже выше всяких похвал!

Сердце Ло Бинхэ едва не пустилось в галоп: от волнения мальчик не находил себе места. Он всегда знал, что Шэнь Цинцю потрясающий, но и не подозревал, что до такой степени.

Невероятная мощь!

Итак, поддерживаемый приветственными криками учеников, Шэнь Цинцю одержал безоговорочную победу в первом поединке.

В этот момент он наконец уяснил, почему его предшественник так цеплялся за свой обманчиво величественный образ, словно от этого зависела его жизнь.

Да потому что это в самом деле чертовски круто!

Благоговейные взоры учеников сверкали подобно звёздам, и Шэнь Цинцю впервые в жизни почувствовал, до чего же это воодушевляет!

Выходит, и гнусный злодей может грести очки репутации лопатой!

В это самое мгновение Система не замедлила явиться с хорошими новостями:

[При нападении демонов на гору бессмертных в первом поединке одерживает победу Шэнь Цинцю. +50 баллов к уровню боевых навыков, +50 баллов притворства.]

Однако довольной улыбке не суждено было долго продержаться на лице Шэнь Цинцю, ведь следующим сообщением Система отвесила ему звонкую оплеуху:

[Предупреждение: Если Ло Бинхэ не примет участия в поединке, с главного героя будет снята 1000 баллов крутости.]

«Чего?!»

У Шэнь Цинцю от лица мигом отхлынула кровь: жизнь его к такому не готовила.

«Я пыхтел и надрывался, будто старый вол, запряжённый в поломанную телегу[69], чтобы кое-как наскрести три сотни баллов крутости, а ты одним махом загребаешь целую тысячу?! Система, ты что, смерти моей хочешь?!»

Будучи поворотной точкой сюжета, это состязание в то же время играло важную роль ранней малой кульминации, где на сцену выходят две главные героини, которые соревнуются в красоте, при этом во множестве заполучая младших братцев, секретные чит-коды и тому подобные важные штуки. Если не дать Ло Бинхэ проявить себя, то он не сможет привлечь всеобщее внимание – и тогда прости-прощай, тысяча баллов крутости.

Но если отправить его на поединок в качестве представителя школы, то что в таком случае будет делать Шэнь Цинцю?

Оригинальный учитель был способен выпихнуть Ло Бинхэ на поле боя, потому что у него не было ни стыда, ни совести! Равно ему было наплевать и на честь школы! Ненавидя ученика всем своим существом, он желал предать его мучительной смерти руками демонов!

Но ведь к нынешнему Шэнь Цинцю не имеет отношения ни один из этих трёх пунктов!

«Да и, в конце-то концов, с какой радости за баллы крутости этого распрекрасного главного