Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот только о красоте придется забыть.
Драконий огонь штука вредная, не столько жжет, сколько выедает ту неуловимую, необъяснимую прелесть молодости, грации, очарования. Мимолетная горечь коснулась сердца, и тут же отступила.
За секунду до того, как меня окатило огнем, на меня снизошел покой. А зачем мне красивое лицо? Красота не спасла меня от развода и нелюбви, не купила мне спокойное будущее в Вирцеге, защиты рода, радости.
«Не смей! — завизжала улитка. — Не смей так думать, не сме…»
За секунду до атаки вдруг отчетливо увидела насмерть перепуганное лицо Кайне. Она не ожидала, что я останусь.
«Каждый судит по себе, — скрипучим и очень печальным голосом сказала улитка. — Вот она бы сбежала, а ты… ты дура, Эль».
Боли не было. Огненный дождь ударил в лицо, и я автоматически подняла руку, чтобы защититься, но это же драконий огонь, его не обмануть. Он подныривает, пробирается, он помнит приказ свой хозяйки: калечить, жечь.
Слух ловит грохот, прохладный звук активации многочисленных щитов, крики, топот. Кожа горит. Зажмуриваюсь, чтобы спасти глаза. Мечтаю об обмороке, но где это видано, чтобы драконица, воспитанная в боевой ипостаси, брякнулась на пол без чувств?
Но темнота неотвратимо наплывает, пылает на груди огонь, и я с облегчением проваливаюсь в сон.
Почему-то мне снился день знакомства с Тео.
Хотя во дворец я переехала зимой, но впервые увидела принца только в начале весны, когда уже распустились первые азалии, и сад горел алыми пятнами цветов. Меня впервые привели на тренировку первого отряда стражи, забыв предупредить, что на ней обычно занимается и принц.
Но это было ни к чему. Я его узнала. Прямой, тонкий, как камыш, он падал от каждого удара мечом, но подобно пружине, вскакивал и бросался к противнику вновь. Мне впихнули в руки коробку с печеньем, нянька зашептала в ухо:
— Говори, что сама пекла, угостишь его, а после проведешь в розовый сад. В беседке стоят напитки, там и поболтаете. Говори на среднем языке, он это оценит.
Средний язык в отличии от стародраконьего давался мне легко, но в основном, потому что на нем были написаны все мифы Вальтарты. А мифы я читала запоем.
Принц ломаться не стал.
В перерыве он, скинув шлем, сразу подошел ко мне и без приветствия протянул руку за коробкой. Я видела его портреты, но ни один холст не мог передать силу ауры, холод глаз, предчувствие будущей изумительной красоты в детских чертах. Даже мне, еще не знающей таких слов, это сделалось понятно. Даже на фоне генетически безупречных сынов Вальтарты, Теофас был немного другим.
Принц открыл коробку, встряхнув печенье.
— Сама пекла.
Что-то меня насторожило в его тоне, но я отмахнулась от предчувствия. От спокойных прохладных глаз что-то страшно и тяжело закручивалось в груди.
— Нет, я не умею печь, — произнесла и тут же замерла от ужаса.
Мама сказала мне выполнять все инструкции Инес, а я ее подвела. Не справилась! В страхе подняла взгляд на принца, но, к моему удивлению, он словно потеплел. Миг назад передо мной была ледяная статуя, а теперь стоял вполне живой, хотя и очень красивый мальчик.
— Ну, что тебе еще сказали говорить?
— Пригласить в розовый сад, там беседка с напитками, — ответила обстоятельно, плюнув на все инструкции.
Раз уж начала нарушать инструкции, то и нарушать надо как следует. По всей видимости, умение все делать на высший балл было у меня в крови.
Именно тогда Тео показал мне боевую стойку, дал подержать меч, который я тут же благополучно уронила вместе с собой, и научил прикарманивать сладкое. Оказывается фрейлины, которые нудят про белковое питание, тайком таскают с собой сладкие шарики и лавандовые леденцы, и изъять у них свои законные десять процентов — святое дело.
Я проснулась от слез.
На столике рядом громки тикали часы, и я, цепляясь за придвинутый стул заползла на подушку повыше, чтобы их отключить. Но вместо спинки стула пальцы натолкнулись на ткань и тепло человеческого тела. Руку я тут же отдернула и села на кровати ровнее. Демоновы манеры включались раньше головы.
У кровати сидел Пепельный. Его хищный взгляд беспокойно рыскал по моему лицу… и не только лицу. Подавив желание натянуть на нос одеяло, я обреченно спросила:
— Что вы делаете в моей спальне?
— Спохватилась, недотрога, — он усмехнулся. — В твоей спальне перебывало человек двадцать, если не больше. Прямо паломничество открылось к длани святой драконицы.
Ты хоть понимаешь, насколько тебе повезло?
Я невольно нахмурилась.
— Я хоть и ослабевшая, но тоже драконица. Драконицы не умирают от чужого огня.
— Точно, они умирают от проклятий. Эта су… Кайне вложила в атаку смертельное проклятие, которое активируется на самой цели, так тебе понятнее?
Наверное, я побледнела, потому что Анхард вдруг подхватил меня за плечи и с неожиданной осторожностью уложил меня на кровать. И не отстранился. Несколько секунд я смотрела в звериные желтые глаза, не пытаясь отстраниться.
— Я хочу тебя даже такой, — его низкий голос прокатился теплой дрожью по губам. — Даже покалеченной… — он по-кошачьи потерся лбом о мое плечо. — Просто позволь мне позаботиться о тебе.
В дверь постучали, но Анхард словно не услышал, гипнотизируя меня взглядом. Из его слов я услышала только одно, решающее. Он сказал «покалеченной».
Реальность обрушилась на меня горечью и ужасом, и запоздалым сожалением. Что я наделала!
— Дай… Дайте мне зеркало.
Дорогие читатели, большое спасибо за ваши звездочки и комментарии! Это очень-очень вдохновляет :)
10. Чужое лицо
Зеркало мне поднесли в две руки. Стучащую в дверь Изу пришлось впустить… Ну как впустить, она зашла сама, проигнорировав давящий взгляд Анхарда. Для Пустой она держалась великолепно в присутствии начальства.
Дрожащими руками подняла зеркало и невольно охнула.
У меня было чужое лицо.
Немного простоватое, с крестьянской мягкостью черт, узкими губами и грубоватой линией подбородка. Лицо даже отдаленно напоминало мое собственное, как если бы оригинал немного смяли, а после попытались вновь расправить. Волосы стали темней и короче, плечи шире, кожа смуглее. Я стала… слишком чужой.
— Кто это? — спросила, обмерев от страха.
Анхард пятерней смущенно провел по волосам, откидывая из назад.
— Послушай… Тебя… здорово покалечило огнем, лекарь убрал последствия для здоровья, но лицо восстановить не удалось. Я отдал тебе артефакт долгосрочного действия, меняющий внешность.
Анхард тронул меня за левым