– Удивил? Чем же?

– Ну, скажем так: подобный подарок не вяжется с тем, как ты обычно себя ведешь.

– Как я обычно себя веду? – изумленно повторил он.

– Ну да: клеишься, усмехаешься, отпускаешь пошлые намеки, превращаешь мою жизнь в ад…

Судя по выражению лица Элиаса, мои слова его изрядно развеселили.

– Ах вот ты о чем!

– Да, как правило, именно так ты себя и ведешь.

– Эмили, дорогая, – проговорил он, – я уже говорил, что ты знаешь меня только с некоторых сторон. И я с большим удовольствием покажу тебе все остальные.

Я почувствовала, как к щекам приливает кровь.

– А ты уверен, что сейчас в тебе не говорит, гм… нижняя сторона?

Его губы изогнула неповторимая улыбка, присущая одному только Элиасу.

– Честно говоря, твоя нижняя сторона интересует меня гораздо больше.

Это было так похоже на него: только что был нежен, а теперь снова ведет себя как свинья. Я толкнула его; он тихо засмеялся, покачнувшись, и снова зашагал рядом.

– Как здорово, что ты такая невинная.

Я хотела снова толкнуть его, но на этот раз Элиас увернулся.

– Так вот, – сказал он, стараясь вновь взять серьезный тон, – ты хотела мне рассказать, чем же диск тебя удивил.

Я надулась и снова стала смотреть себе под ноги.

– Меня поразило, что ты помнишь все эти песни. Ведь они играли фоном.

– Значит ли это, – уточнил он, – что ты поняла, к чему все эти песни относятся?

Я пожала плечами.

– Если б ты меня спросил, навскидку я бы их не перечислила. Разве что парочку, но, конечно, не все. Однако стоило мне их услышать, я тут же вспомнила, в каких обстоятельствах звучала каждая из них.

Элиас не говорил ни слова, только улыбался.

– Что? – спросила я после паузы.

– Да ничего… просто я на это не рассчитывал. – Он на мгновение задержал взгляд на своих ботинках. – О чем же ты думала, когда слушала диск?

– О разном, – ответила я. – «И было сказано», например, сразу напомнила мне, что ты заявил про мой топ. – Я бросила на него ехидный взгляд.

Элиас вопросительно посмотрел на меня. Очевидно, он таких подробностей не помнил.

– Забыл? Ну что ж, я протяну тебе руку помощи. Цитирую специально для тебя: «В нем твоя грудь кажется больше».

Он расхохотался.

– Неужели я так сказал?

Я видела по его глазам: он вспомнил.

– Немыслимо, правда?

– Ты наверняка меня с кем-то путаешь. Представить себе этого не могу.

– Если я что-то и путаю, то не сильно.

– Да точно путаешь. Иначе и быть не может.

Он почесал подбородок. Наше веселье потихоньку развеивалось. Мимо проехала машина, мы проводили ее взглядами. Она скрылась из виду, и слышны были только наши шаги.

– Что еще тебе вспомнилось? – спросил Элиас.

– Много всего, – ответила я и вздохнула. – Вся наша история.

Он посмотрел на меня.

– Наша история?

Я кивнула.

– У нас есть… история? – спросил он.

– Элиас, – проговорила я с улыбкой, – по-моему, уже роман писать можно. Такой толстый, что на два тома хватит.

Мой ответ, казалось, ему понравился. Он отозвался не сразу:

– Когда же мы поженимся?

В первое мгновение я не знала, куда девать взгляд. Уши у меня загорелись, и я закашлялась.

– Мне очень жаль, не хотела тебе об этом говорить, Элиас. Но ты в конце умираешь.

– Ты… ты такая бессердечная! Именно поэтому тебе никогда не стать писательницей!

Я засмеялась.

– Вполне возможно. Я предпочитаю править и анализировать уже существующие тексты.

Он вздохнул и покачал головой.

– Бессердечная, – пробормотал он себе под нос. – Чудовищно бессердечная.

Тем временем мы добрели до парка и еще издали увидели огромную толпу. Музыки, правда, слышно не было. Мы пробрались вперед и стали высматривать, где продают билеты. Найдя кассу, мы пристроились в конец длинной очереди. Вокруг было очень шумно, сотни голосов сливались в единый гул. Но мы с Элиасом молчали. Только наши взгляды иногда встречались.

Очередь сокращалась быстрее, чем мы ожидали; люди постоянно двигались. Скоро показались кассы. Когда почти подошла наша очередь, Элиас вдруг ткнул пальцем куда-то за мою спину.

– Там сзади не Ева? – спросил он.

Я проследила за его взглядом, отчаянно надеясь, что Элиас ошибается. Если Ева действительно окажется здесь… Нет, об этом я даже думать не хочу. Я искала и искала, взгляд мой скользил по лицам, но Евиного среди них не было. Я снова повернулась к Элиасу, чтобы спросить, где именно он увидел мою соседку, но он уже двинулся к узкому проходу в концертную зону. Я спешно принялась рыться в карманах в поисках денег, чтобы тоже купить билет, но продавец указал на Элиаса, шлепнул мне на руку печать и махнул рукой: дескать, проходи. Я так растерялась, что безропотно послушалась его. Элиас встретил меня в паре метров от входа, пытаясь сохранить серьезное выражение лица.

– Ну как? Нашла Еву? – спросил он. Его попытки сдержать улыбку были совершенно напрасны.

– Очень остроумно, герр Шварц, до ужаса остроумно!

Нахмурившись, я скрестила руки на груди.

– Прости, дорогая, – сказал он с видом виноватого щенка. Очень виноватого щенка! – Но что мне оставалось делать? Ты бы никогда не позволила мне за тебя заплатить.

– Да, потому что мне это неприятно.

– Ну, это и не должно быть приятно. Может, примешь это как маленькую любезность с моей стороны и прекратишь сверлить меня таким мрачным взглядом?

Я издала целую гамму звуков, обозначавших недовольство.

– Пожалуйста.

Как он на меня смотрел…

Я вздохнула. Честно говоря, это было с его стороны ужасно мило.

– Но ты больше никогда не будешь так делать, – грозно сказала я.

Он улыбнулся:

– Обещаю.

– Ну вот и славно. – Я пожала плечами. – В таком случае – спасибо, что заплатил за меня, хоть и против моей воли.

– Всегда рад, дорогая. Хочешь чего-нибудь выпить?

Я покачала головой.

– А перекусить?

Я снова отказалась.

– Как ты скромна, – умилился он.

Или настолько счастлива, что просто ничего не хочу.

В следующее мгновение земля задрожала под ногами. Группа начала играть и сразу вдарила по ушам «Параноиком» «Блэк саббат». Элиас вопросительно кивнул на сцену, я кивнула в ответ. Вслед за ним я стала пробираться вперед: чем ближе к сцене мы подходили, тем гуще становилась толпа. Я огляделась в поисках места, где у нас был бы шанс не оказаться расплющенными, и нашла – возле самой сцены. Элиас, похоже, понял мою мысль и пропустил меня вперед. И тут я почувствовала, как его рука легла мне на спину. Это был ничего не значащий жест – просто чтобы мы не потеряли друг друга в сутолоке, – и тем не менее по всему моему телу побежали мурашки. Прокладывая себе путь среди зрителей, я едва осознавала, что делаю – все внимание было сосредоточено на тепле, которое источала его ладонь.