Юлию ухватили за плечи и быстро потащили к дальней двери.Ноги ее волочились, а голова болталась из стороны в сторону. Майор отнялреспиратор от лица, быстро достал из сумки шприц, надел иглу и тут же ввелэтому рыжеволосому пленнику жидкость еще и в вену. В последнюю неделю ихснабдили шприцами, уже заправленными какой-то гадостью. Клялись, чторазвязывает язык любому…

Тут же, возле перевернутого грузовика, его долго и зверскиизбивали. Когда он упал, с наслаждением били ногами. Били свирепо, билисладострастно, вымещая подленький страх, что впервые встретили человека намногокруче их самих. До этого времени привыкли добивать уцелевших после зверскихбомбардировок, уже раненных и контуженных, красиво и мужественно шагать средигорящих руин, среди глубоких ям от авиационных бомб, изредка постреливая посторонам, чтобы не терять навык стрельбы по живым мишеням, но впервые нашелсягад, который стрелял в них самих, который убивал, который сжег в огне ираздавил тяжелым грузовиком немало ветеранов, которые красиво и умело сотнямиубивали манекенов в учебных боях.

Пленник захлебывался кровью. Слышно было, как трещат ребра.Когда бил Гарриман, здоровенный негр, а его ноги толще бревен, кровь изо ртасхваченного выплескивалась с такой силой, как будто ею выстреливали. Он хрипел,кровоподтеки закрыли глаза, разбитые в лепешки губы распухли, глубокие ссадинына лице сильно кровоточили.

Боль резко перекашивала тело, он пытался подогнуть колени,закрывал локтями бока, но его били и в спину, били в голову.

Олег чувствовал, что в голове начинает мутиться, он дваждытерял сознание, а когда зрение чуть прочистилось, перед ним появилисьначищенные сапоги. Не ботинки, что носят десантники, а офицерские сапоги.

Сквозь грохот крови в ушах донесся холодный голос:

— Завязать ему глаза!

— Есть, — ответил молодцеватый голос.

Другой голос, явно человека постарше, сказал с иронией:

— Если ему еще не выбили… то все равно ничего неувидит.

— Урмилас, — сказал первый голос, — у тебя навсе свое мнение. Повязка на глазах нужна по другой причине.

Олег чувствовал, как его грубо перевернули, сильные рукинещадно перетянули повязкой глаза, заодно и перекрыв кровоточащую рану надухом. Повязку используют, — вспомнил он полузабытое, — ибо сзавязанными глазами любой человек паникует, боится гораздо больше, чем если бывидел перед собой нацеленный в лоб пистолет.

Затягивая на затылке повязку, человек еще несколько разударил ногами, стараясь попасть по почкам. Олег опрокинулся на пол,задохнувшись от резкой боли. Его подняли пинками. Кровоподтеки под глазамивздулись как подушки, он видел перед собой только узкие щелочки света, словносмотрел из накрытого брезентом танка.

— Вставай, падаль! — прорычал десантник.

Хотя сознание было одурманено, вся комната плыла в сознании,а тело не слушалось, он, как воочию увидел крепкого плечистого сержанта,быстрого и уверенного, краснорожего, грубого, как грубо и бесчеловечно все вармии.

Его подхватили за плечи, за волосы. Олег не видел, что егодля забавы пихнули мимо двери. Он с разгону врезался в стену, из груди вырвалсявсхлип. Ноги подкосились, он сполз на пол. Снова попинали, но уже без азарта,затем подхватили, проволокли и с разбегу зашвырнули в распахнутые двери.

Он смутно чувствовал, что его бросили на холодныйметаллический пол. Отлежаться не пришлось, лязгнули металлические двери, сноваголоса, раздраженные и требовательные. Его подняли, усадили на жесткое сиденье.В голове все еще туман, а перед глазами то вспыхивал свет, то все погружалосьво тьму, а голоса истончались до комариного писка.

Потом он чувствовал, как руки и ноги приковывают железом.Снова укол в вену. По телу прокатилось жжение, а в голову словно ударилимолотом. Он застонал, туман перед глазами начал рассеиваться. Проступилочеловеческое лицо, что вытягивалось, исчезало, собиралось из отдельныхчастичек. Сквозь повязку всегда смотреть просто, а эта даже не кожаная —простой платок, какими десантники повязывают головы.

— Еще, — раздался в ушах пронзительныйголос. — Вкатите тройную дозу.

— Помрет, — возразил другой голос.

— Вряд ли, — ответил первый. — Этот парень изспецназа, а их учили выдерживать перегрузки. Зато быстрее придет в себя.

— Но его мозг тогда полностью в кашу…

— Как скоро?

— Через двое суток.

— Смеетесь? Мне не важно, что с ним будет сегоднявечером.

Снова укол, волна жидкого огня прокатилась по телу с такоймощью, что Олег закричал от дикой боли. Сердце билось как бешеное, вот-вотразломит грудную клетку. Он дышал часто, взахлеб, но зрение прояснилось, звукиразличал с такой ясностью, что каждый шорох бил по голове как молотом.

Повязка создавала небольшой фон, узор на платке, словноклочок тумана, висел в воздухе, но все же удалось понять, что он в темномпомещении, стены металлические, пара массивных агрегатов под толстыми кожухами,вдали дверь, похожая на шлюз в подводной лодке а перед ним стоит, расставивноги, коренастый человек в маскировочном комбинезоне, хотя и без всяких знаковотличий.

С трудом удалось шевельнуть глазами. От простого движенияглазных яблок дикая боль вспыхнула в черепе и прокатилась по всему телу. Так,он в металлическом кресле. Руки прикованы толстыми железными захватам Ноги,судя по всему, тоже. Кресло наверняка сварено специально для этих целей, длядознания. Проще говоря, для пыток. И скобы на его запястьях не простое железо,а высокопрочная сталь. Голову, сволочи, тоже за фиксировали, чтобы не могоглянуться.

Коренастый сказал требовательно:

— Чин?.. Звание?.. Должность?..

Олег молчал, смотрел тупо. В голове туман, казалосьразъедает саму ткань мозга, выжигает нервные клетки А во всем теле тупая боль,что временами без всяко предупреждения прерывается острыми уколами.

— Не говоришь? Хорошо же… Джонсон, действуй. Запахлочем-то резким, похоже на аммиак, но полумертвые чувства подсказали, что этопохуже, намного хуже, В старину пытали, вырывая клещами куски тела отрубаяпальцы. Это действует на пугливых, они начинают выкладывать все тайны от ужаса,а не от боли, а на самом же деле жертва быстро теряла сознание от потери крови.А саму боль переставала ощущать еще раньше, потому что с потерей крови резкоснижается и чувствительность к боли… Но пришел новый век, накопился опыт.Поняли, что простым расплющиванием ногтей молотком можно добиться большего:боль невыносимая, крови почти нет, жертва сознания не теряет, вопит и с ужасомсмотрит на занесенный молоток над следующим пальцем. Однако в разведкахработают дипломированные специалисты по гипнозу, что научились ставить в мозгуразведчиков заборы на пути физической боли. Как всегда и везде, идетсоревнование между мечом и щитом, пулей и каской, победа достается попеременното снаряду, то броне, но сейчас Олег чувствовал, что нападение сломило защиту,разнесло ее в клочья, втоптало…