Сардины отряхнулся.

– Ищу или тебя, или глуповатого парнишку. Меня Гуляш послал! Ну мы и влипли! Ты не поверишь, что мы такое нашли!

– Гуляш послал за мной? – не поверил Морис. – Мне казалось, он меня недолюбливает.

– Ну, он сказал, тут мерзость и зло, так что ты разберешься лучше любого другого, босс, – объяснил Сардины, подбирая шляпу. – Нет, ну ты посмотри, что ты натворил! Когтем проткнул насквозь!

– Но я же спросил тебя, умеешь ли ты говорить, разве нет? – оправдывался Морис.

– Да, спросил, но…

– Я всегда спрашиваю!

– Я знаю, так что…

– Я обязательно спрашиваю, знаешь ли!

– Да-да, ты уже выразил свою мысль ясно и доходчиво, и я тебе верю, – отозвался Сардины. – Я ж просто насчет шляпы пожаловался!

– Еще не хватало, чтобы кто-то решил, будто я не спрашиваю, – гнул свое Морис.

– Ну и зачем повторять одно и то же по сто раз? – разозлился Сардины. – Где мальчишка-то?

– Вон там, с девчонкой разговаривает, – угрюмо пробурчал Морис.

– Что, с этой ненормальной?

– Ага, с ней.

– Тогда позови-ка их обоих. Тут дело и впрямь нешуточное. В дальнем конце этих погребов есть дверца. Странно, что ты ее отсюда не чуешь!

– Просто хочу, чтобы ни у кого не осталось и тени сомнения: я действительно сперва спросил…

– Босс, – рявкнул Сардины, – это серьезно!

Персики и Гуталин дожидались возвращения разведотряда. С ними был их ассистент Токси – еще один молодой крыс, хорошо умеющий читать.

Персики захватила с собой «Приключение мистера Зайки».

– Давненько их нет, – тревожился Токси.

– Гуталин проверяет каждый шаг, – успокаивала Персики.

– Что-то неладно, – вдруг промолвил Фасоль Опасно-для-Жизни, пошевелив носом.

По туннелю стремглав пробежала крыса – и, растолкав их, понеслась дальше.

Фасоль Опасно-для-Жизни понюхал воздух.

– Страх, – произнес он.

Еще три крысы промчались по коридору, сбив его с ног.

– Что происходит? – недоумевала Персики. Еще одна крыса, пытаясь протиснуться мимо, крутнула ее на месте. Заверещала на нее – и кинулась прочь.

– Это Высший-Сорт, – недоумевала Персики. – Почему она ничего не сказала?

– Снова… страх, – объяснил Фасоль Опасно-для-Жизни. – Они… напуганы. Они в ужасе.

Токси попытался задержать следующую крысу. Та укусила его и, стрекоча, побежала дальше.

– Надо возвращаться, – настойчиво проговорила Персики. – Что они там такое нашли? Может, хорька?

– Вряд ли! – возразил Токси. – Гуляш, помнится, хорька однажды загрыз.

Еще три крысы пробежали мимо, за ними стелился шлейф страха. Одна пронзительно взвизгнула при виде Персиков, залопотала как безумная, обращаясь к Фасоли, и удрала.

– Они… они разучились разговаривать, – прошептал Фасоль Опасно-для-Жизни.

– Должно быть, их напугало что-то по-настоящему ужасное! – воскликнула Персики, подхватывая свои записи.

– Они никогда не были так напуганы! – промолвил Токси. – Помните, когда нас выследил тот пес? Мы все испугались, но мы разговаривали друг с другом, мы заманили пса в ловушку, и Гуляш задал ему жару, так что пес, поскуливая, еле ноги унес…

Потрясенная Персики заметила, что Фасоль плачет.

– Они разучились разговаривать…

Еще с полдюжины крыс пробежали мимо, всех расталкивая и хрипло визжа. Персики попыталась остановить одну из них, но та лишь пискнула – и увернулась.

– Это же Четыре-Порции! – пожаловалась Персики, оглядываясь на Токси. – Я с ней разговаривала какой-нибудь час назад! Она… Токси?

Токси вздыбил шерсть. Взгляд его блуждал. Токси оскалил зубы, уставился на товарку, или, точнее, куда-то мимо – а затем развернулся и задал стрекача.

Персики обняла лапами Фасоль Опасно-для-Жизни: а в следующий миг их захлестнула волна страха.

Здесь были крысы. От стены до стены, от пола до потолка, повсюду кишели крысы. Клетки были битком набиты крысами; грызуны жались к решеткам и к потолкам. Проволочная сетка трещала под напором бессчетных крыс. Блестящие глянцевые тела кувыркались, толкались, опрокидывались друг на друга, в дыры просовывались лапы и носы. Воздух загустел от писка, шороха и стрекота; в воздухе разливалась мерзкая вонь.

Те немногие, кто еще остался от разведотряда Гуляша, сбились в кучу посреди подвала. Большинство просто сбежали. Если бы запахи в погребе превратились в звуки, это были бы вопли и визг тысячи голосов. Они давили и угнетали. Даже Морис почувствовал это странное напряжение, как только Кийт выломал дверь. Как будто головная боль, набирающая силу вне головы, пыталась прорваться внутрь. И била по ушам.

Морис держался чуть позади. Особого ума не требовалось, чтобы понять: ситуация неприятная, из такой того гляди понадобится делать ноги.

Из-за детских спин он различал Гуталина, Гуляша и еще нескольких Измененных. Крысы сгрудились в центре – и глядели снизу вверх на клетки.

Морис, к вящему своему изумлению, заметил, что даже Гуляш дрожит – но дрожит от ярости.

– Выпусти их! – заорал вожак Кийту. – Выпусти их всех! Выпусти их всех сейчас же!

– Еще одна говорящая крыса? – удивилась Злокозния.

– Выпусти их! – визжал Гуляш.

– Все эти гнусные клетки… – Злокозния во все глаза глядела на пленников.

– Ну я же говорил про проволочную сетку, – напомнил Кийт. – Гляди, тут даже видно, где ее чинили… крысы прогрызли проволоку, пытаясь спастись!

– Я сказал, выпусти их! – визжал Гуляш. – Выпусти их, или я убью тебя! Зло! Зло! Зло!

– Но это же просто крысы… – начала было Злокозния.

Гуляш подпрыгнул и уцепился за платье девочки. И проворно вскарабкался наверх, к самой ее шее. Злокозния словно окаменела. А крыс зашипел:

– Там, внутри, крысы едят друг друга! Я загрызу тебя, ты, гнусь…

Кийт решительно ухватил его поперек туловища и снял с шеи девочки.

Гуляш завизжал, ощетинился и вцепился зубами в Кийтов палец.

Злокозния охнула. Даже Морис поморщился, словно от боли.

Гуляш запрокинул голову; из пасти его капала кровь. Крыс в ужасе заморгал.

В глазах Кийта стояли слезы. Очень осторожно он ссадил Гуляша на пол.

– Это все запах, – объяснил мальчик. – Запах сводит их с ума.

– Я… Мне казалось, ты говорил, они ручные! – Злокозния наконец-то обрела голос. И схватила полено, прислоненное к клеткам.