Крысоловы открыли несколько клеток и побросали крыс в мешок. Туда же вывалили и Гуляша. А потом они ушли и уволокли за собою девчонку с мальчишкой, и Морис задумался: где бы во всем этом лабиринте подвалов отыскать дыру размером с Мориса?

В кромешной тьме кошки не видят. Чтобы видеть, им нужно хотя бы немного света. За спиною Мориса в подвал просачивался бледный лунный лучик. А проникал он сквозь крохотную трещинку в потолке, в такую даже мышь едва ли протиснется и, уж конечно, не протиснется Морис, даже если дотуда допрыгнет.

Лучик высветил еще один подвал. Судя по его виду, крысоловы им тоже пользовались: в одном из углов стояли ряды бочек и громоздились разломанные крысиные клетки. Морис обошел их кругом, выискивая выход. Тут были двери, но с ручками, а тайну дверных ручек не сумел разгадать даже могучий Морисов ум. Однако в стене обнаружилась еще одна канализационная решетка. Кот протиснулся сквозь нее.

Еще один подвал. Опять ящики и мешки. Но здесь хотя бы сухо.

– Что ты такое? – произнес голос за спиной у Мориса.

Кот стремительно развернулся, но не увидел ничего, кроме мешков и ящиков. Здесь по-прежнему воняло крысами, слышались непрестанные шорохи и шуршание и время от времени слабое попискивание, но это место казалось маленьким раем в сравнении с адским подвалом с клетками.

Но ведь сзади и впрямь прозвучал голос, верно? Ведь Морис его явно слышал? Потому что коту вдруг померещилось, будто на него просто накатило воспоминание об услышанном голосе: нечто, что вторглось в его голову, не потрудившись просочиться сквозь рваные уши. То же самое происходило и с крысоловами. Они говорили так, словно услышали некий голос и приняли его за собственные мысли. То есть голоса-то на самом деле и не было… или был?

– Я тебя не вижу, – промолвило воспоминание. – Я не знаю, что ты такое.

Для воспоминания голос был не из самых приятных. Шипящий такой, и рассекал разум словно бы ножом.

– Подойди ближе.

У Мориса засвербило в подушечках лап. Мышцы напряглись, выталкивая его вперед. Кот выпустил когти – и овладел собою. Этот кто-то прячется среди ящиков, подумал он. Пожалуй, лучше вообще ничего не говорить. Люди так странно реагируют на говорящих котов. Нельзя полагаться на то, что все вокруг психи, как эта девчонка-сочинительница.

– Подойди БЛИЖЕ.

Голос словно тянул его к себе. Придется сказать хоть что-нибудь.

– Спасибочки, мне и здесь хорошо, – отозвался Морис.

– Тогда не хочешь ли разделить нашу БОЛЬ?

Последние слова ранили. Но, как ни странно, не слишком сильно. Голос звучал резко, громко, драматично, словно владелец голоса рассчитывал увидеть, как Морис корчится в муках. А вместо того вызвал лишь легкую мигрень.

Когда голос раздался снова, в нем явственно звучала настороженность.

– Что ты за существо? У тебя НЕПРАВИЛЬНЫЙ разум.

– Мне больше нравится «изумительный», – поправил Морис. – А ты кто такой, что задаешь мне вопросы из темноты?

Морис не чуял ничего, кроме крыс. Чуть в стороне и слева что-то зашуршало. Кот вгляделся в полумрак: к нему подбиралась огромная крыса.

Новый звук заставил его обернуться. С другой стороны подкрадывалась еще одна крыса. Морис едва различал ее среди теней.

Впереди послышался шорох: прямо перед Морисом из мглы бесшумно вынырнула третья крыса.

– Вот мои глаза… ЧТО? КОТ! КОТ! УБИТЬ!

Три крысы прыгнули – но опоздали. В воздухе осталась только дырка в форме Мориса. А сам Морис был уже в противоположном конце подвала и карабкался вверх по ящикам.

Снизу послышался писк. Кот перескочил на следующий ящик и углядел в стене дыру: здесь выпало несколько прогнивших кирпичей. Морис метнулся к дыре, забарахтался в воздухе – кирпичи обваливались под его лапами – и протиснулся в неизвестность.

Он оказался в следующем погребе. Причем полном воды. Строго говоря, то, что его заполняло, было не вполне водой. Такой вода становится со временем, если в нее все сливать из крысиных клеток и из уличных сточных канав сверху и дать воде постоять, тихо побулькивая, с годик или около того. Назвать это «жидкой грязью» – значит оскорбить абсолютно респектабельные болота по всему миру.

Морис приземлился прямо туда. Послышался всхлюп.

Стараясь не дышать, кот яростно разгребал лапами вязкую гущу, пока не выкарабкался наконец на гору щебня в противоположном конце подвала. Обрушенная балка, склизкая от плесени, подводила к обугленным деревянным стропилам под потолком.

Жуткий голос по-прежнему звучал в его голове, но приглушенно. Голос пытался им командовать. Командовать котом? Да проще желе к стенке гвоздями приколотить. Не собака же он, в конце концов!

С кота стекала вонючая жижа. Она даже в уши набилась. Морис принялся было вылизываться, но вовремя остановился. Вылизаться дочиста – совершенно нормальная кошачья реакция. Вот только если слизать с себя это – с вероятностью отравишься насмерть.

В темноте почудилось какое-то движение. Несколько громадных крысиных силуэтов проскользнули в дыру. Что-то плеснуло раз… затем другой. Крысы крались вдоль стен.

– Ага, – произнес голос. – Ты их видишь? Они идут за тобой, КОТ!

Усилием воли Морис устоял и не обратился в бегство. Не время слушаться внутреннего кота. Внутренний кот уже вывел его из того подвала, но внутренний кот – глуп. Он заставляет нападать на все, что мельче кота, и удирать от всего остального. Но ни один кот не справится со стаей таких здоровущих тварей. Морис замер, не спуская глаз с приближающихся крыс. Они крались прямиком к нему.

Погодите… постойте-ка…

Голос сказал: «Ты их видишь».

Откуда он знает?

Морис попытался подумать погромче:

– Ты… умеешь… читать… мои… мысли?

Ничего не произошло.

И тут Мориса осенило. Он зажмурился.

– Открой глаза! – тут же последовал приказ, и веки кота дрогнули.

«Еще чего! – подумал Морис. – Ты не слышишь моих мыслей! – подумал он. – Ты просто пользуешься моими глазами и ушами! Ты лишь догадываешься, о чем я думаю».

Ответа не последовало. Ну да и Морис ждать не стал. Он прыгнул. Наклонная балка стояла именно там, где ему запомнилось. Кот вскарабкался повыше, цепляясь когтями, и устроился под потолком. Теперь крысам остается разве что последовать за ним наверх. Если повезет, он пустит в ход когти…