– Большинство леди сделали бы вид, что польщены.

– В таком случае я заявляю, что не принадлежу к большинству леди, – сухо выговорила Энн.

– И это произвело бы прекрасное впечатление, будь мы на сцене.

– Придется уведомить Харриет. Она воображает себя драматургом, – засмеялась Энн.

– Неужели?

Энн кивнула:

– Насколько я знаю, она начала новый опус. Название звучит крайне угнетающе. Что-то насчет Генриха VIII.

– Это действительно мрачно, – поморщился он.

– Она пытается уговорить меня сыграть роль Анны Болейн.

Уинстед едва сдержал смех.

– По-моему, тетя слишком мало вам платит!

Энн отказывалась комментировать это замечание и просто сказала:

– Я благодарю вас за заботу. Но мне она не льстит, потому что куда большее впечатление на меня производит джентльмен, ценящий безопасность и защиту всех женщин.

Немного подумав, он кивнул, и его голова слегка дернулась. Энн с удивлением поняла, что ему не по себе. Он не привык к подобным комплиментам.

Она улыбнулась про себя. Было что-то очень трогательное в том, чтобы смутить Уинстеда. Наверное, он привык слышать, как красив и обаятелен.

Но вот что у него хорошее поведение? Скорее всего, его вообще никогда не хвалили.

– Очень больно? – спросила Энн.

– Щека? – Уинстед тряхнул головой, но тут же возразил себе: – Немного.

– Наверняка, воры выглядят хуже, чем вы, – улыбнулась она.

– Гораздо хуже. Гораздо, гораздо хуже.

– В этом смысл драки? Сделать все, чтобы противник оказался в худшем состоянии, чем вы сами?

– Знаете, это вполне возможно. Глупо, конечно, не находите? – Взгляд графа омрачился. – Именно из-за этого мне пришлось уехать из страны.

Энн мало знала о той дуэли, но…

– Из-за драки? – уточнила она. В самом деле, молодые люди могут быть так глупы…

– Ну, не совсем, – неохотно объяснил он, – но все вышло достаточно нелепо. Один мой друг назвал меня шулером, и я едва не убил его за это. – Уинстед выразительно посмотрел на собеседницу. – Почему? Почему я сделал это?

Она не ответила.

– Я ведь не пытался убить его.

Он странным механическим движением подвинулся к спинке сиденья. Немного помолчал. Энн не сводила глаз с его лица. Он не смотрел на нее, когда добавил:

– Просто захотел сказать вам это.

Энн и не сомневалась, что он не тот человек, который будет убивать просто так. Но она видела, что граф не хочет продолжать этот разговор.

– Куда мы едем? – сменила она тему.

Он ответил не сразу. Моргнул, выглянул в окно и признался:

– Понятия не имею. Велел кучеру, чтобы ехал куда глаза глядят, пока ему не назовут адрес. Подумал, что, возможно, вам потребуется время, прежде чем вернетесь в Плейнсуорт-Хаус.

Энн кивнула:

– Сегодня у меня свободный день. Меня не ожидают так уж скоро.

– У вас в городе какие-то дела? Поручения?

– Нет, я… Да! – воскликнула она. Господи боже, как она могла забыть? – Да, конечно!

Уинстед наклонил к ней голову:

– Буду счастлив проводить вас туда, куда вам понадобится.

Энн стиснула ридикюль, находя утешение в тихом хрусте бумаги.

– Ничего особенного. Просто нужно послать письмо.

– Может, мне его франкировать?[2] Пусть мне в голову не приходило занять место в палате лордов, но, полагаю, у меня есть привилегии франкирования. Отец точно пользовался своими.

– Нет, – отказалась Энн поспешно, хотя так она сэкономила бы часть своих накоплений. Ведь еще придется оплатить расходы Шарлотте. Но если ее родители увидят письмо, франкированное графом Уинстедом…

Их любопытство не будет знать границ.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказала Энн, – но я не могу принять вашего великодушия.

– Это не мое великодушие. Благодарите Королевскую почту.

– Все же я не могу так бессовестно пользоваться вашими привилегиями франкирования. Пожалуйста, проводите меня туда, где принимают письма… – Она выглянула в окно, чтобы определить их точное местонахождение. – По-моему, такой пункт есть на Тотнем-Корт-роуд. Если не там, тогда… О, я не сообразила, что мы забрались на восток так далеко. Вместо этого нам следует ехать на Хай-Холборн. Как раз перед Кингсвэем…

Последовала пауза.

– У вас весьма обширные знания почтовых зданий Лондона, – заметил граф.

– О… ну… не совсем. – Энн мысленно лягнула себя и стала лихорадочно придумывать подходящее объяснение. – Просто я восхищаюсь почтовой системой. Она великолепна.

Уинстед смерил ее изумленным взглядом. Она так и не поняла, поверил ли он ей. На самом деле Энн сказала правду, пусть даже для того, чтобы прикрыть ложь. Она действительно находила Королевскую почту весьма интересной. Удивительно, как быстро адресат получает письмо с другого конца страны! Три дня из Лондона в Нортумберленд! Это казалось настоящим чудом!

– Мне бы следовало когда-нибудь сопроводить почтовый дилижанс, – добавила она, – только чтобы посмотреть, куда оно пойдет.

– По адресу, написанному на письме, куда же еще?

Энн сжала губы, чтобы как-то отреагировать на его укол, и сказала:

– Но как? Вот это чудо!

Он слегка улыбнулся:

– Должен сознаться, я не думал о почтовой системе в столь библейских терминах, но всегда счастлив узнать новое.

– Трудно представить, что письмо может путешествовать быстрее, чем в наши дни, – весело сказала она, – разве что мы научимся летать.

– Есть еще почтовые голуби, – напомнил Уинстед.

Она рассмеялась.

– Можете представить стаю голубей, поднимающихся в небо, чтобы доставить нам почту?

– Пугающая перспектива. Особенно для тех, кто оказался на улице в этот момент.

Энн хихикнула. Она и не помнила, когда в последний раз так веселилась.

– Тогда Хай-Холборн, – решил он, – поскольку я никогда не позволю вам доверить послание лондонским голубям.

Он подался вперед, чтобы сказать кучеру, куда ехать, и снова сел прямее.

– Чем еще я мог бы помочь вам, мисс Уинтер? Я полностью в вашем распоряжении.

– Нет, спасибо. Разве только если сможете вернуть меня в Плейнсуорт-Хаус.

– Так рано? Но у вас сегодня выходной!