опять взошло. Нет, дорогой друг, я никуда не поеду отсюда, это нельзя мне. Да я и не хочу. За все, что я когда-либо делал, я готов отвечать перед кем угодно. Ты же сюда не езди, ни в коем случае! Оставайся в Москве, работай как можешь, не насилуя своей совести, будь внутренне свободен и береги мать. Скажи ей, чтоб она не волновалась за меня, я считаю это бесполезным.

Я не скрываю от себя, что потеря Петербурга может иметь огромное значение, что взять его обратно будет стоить страшных усилий, иногда мне думается, что и Москва не надолго уцелеет. Но все это не может изменить моего решения, милый.

А ты – оставайся в Москве и не очень рискуй. Мне хочется чтобы ты жил долго. Мой отец был хороший человек, и очень жаль, что он рано умер, я думаю, мог бы сделать много доброго. Я тоже не плох. Мне хочется, чтоб и ты хорошо и не бесполезно прожил жизнь…

Эти письма, наверное, лучшие свидетельства настоящей и большой любви отца и сына. А с Питером обошлось. 13 мая 1919 года Ленин направил Зиновьеву телеграмму об отмене эвакуации города и указал, что «мероприятия Комитета обороны Петрограда должны проводиться в жизнь с ведома, в соответствующих случаях – с согласия центральной власти».

Горький и большевики

Отношения А.М. с большевистской верхушкой все более обострялись, особенно после убийства Царской семьи, что вряд ли могло быть исполнено без согласования с Лениным.

А.М. продолжал настойчиво «одолевать» вождя просьбами, все чаще замечая, что его ходатайства о людях вызывают у Ильича «жалость» к нему. Ленин считал, что писатель компрометирует себя в глазах пролетариата и что сейчас не время заниматься «пустяками». Но Горький делал то, что считал необходимым, следуя услышанному в юности девизу Владимира Короленко: «Я знаю, что мне нужно делать, и убежден в полезности того, что делаю».

Весной 1918 года Горький основал издательство «Всемирная литература». В стране голод, не хватает хлеба, разруха, нет бумаги, не хватает типографских рабочих, а А.М. хочет переводить и печатать книги лучших мировых авторов. Задуманная им «основная библиотека» должна состоять из 1500 книг и еще из 3–5 тысяч томов – «народная». 350 человек голодающей интеллигенции получили место в редакции. Сам А.М. по поводу этого действительно грандиозного начинания писал: «Цель может быть и утопична, но, как Вы знаете, что именно утопий в России меньше всего боятся».

Власть предоставила А.М. полную свободу в организации издательства: выбор издаваемых книг, определение тиража, подбор сотрудников. Издательство просуществовало до 1924 года, после отъезда А.М. за границу его возглавил Алексей Николаевич Тихонов.

Конечно, все задуманное Горьким осуществить не удалось, но множество прекрасных книг было издано, и главное – от голодной смерти была спасена немалая часть интеллигенции Петрограда. Сотрудники «Всемирной литературы» получали продуктовый паек, предметы одежды, дрова, лекарства. Анна Ахматова вспоминала: «Если бы не он, многие из них просто бы не выжили. Горький спас петербургскую интеллигенцию в трудные годы. Стыдно забывать такое».

А.М. писал Екатерине Павловне: «Как я живу? Неважно. Заседания, неврастения, полемика, подагра, посетители с жалобами на жизнь, ругательские письма и т. д. Очень устаю… Затеяно о[бщест]во “Свобода и культура”, хотим координировать работу всех культурно-просветительных о[бщес]тв, клубов, кружков». Задача общества, по мысли Горького, – объединить интеллигенцию на почве культуры. На заседании президиума общества 7 июня 1918 года было решено организовать помощь лицам интеллектуального труда, открыть пункты питания в Петрограде. Горький опубликовал воззвание с просьбой о сборе средств. «Надо войти в ряды большевиков и постараться на них влиять, иначе они черт знает что натворят», – объяснил он свою позицию Екатерине Павловне.

А.М. был избран председателем исполкома Союза деятелей искусств, вошел в репертуарную комиссию Большого художественного совета Отдела театров и зрелищ Союза коммун Северной области. Была создана Антикварно-оценочная комиссия при Петроградском отделении Наркомата торговли и промышленности, и А.М. стал ее председателем. Для наведения хоть какого-то порядка по решению властей организованы домовые комитеты, и, конечно же, Горький – председатель в доме 23 по Кронверкскому проспекту.

Взаимодействуя с многочисленными комиссариатами и прочими учреждениями советской власти, А.М. пришел к неутешительному выводу: «Воровство – как я вижу – не есть искусство или болезнь, а русская национальная привычка. Истинно русский человек – обязательно вор, если он не лентяй».

«Не обращайте внимание на “мелочи”», – советует ему Ленин. Но А.М. пишет ему в ответ: «Не обращать внимание на мелочи – это очень хорошее правило, особенно для того, кто, как Вы – принужден и привык оперировать с массами, государствами, нациями. Я не принадлежу к тем людям, которые считают такое поведение поведением “страус в опасности”, и прекрасно знаю, как эти проклятые мелочи, страшно и гнусно, мешают спокойно жить, делая любимое дело. Но я человек, не забывший, что туберкулезная, холерная и сифилитическая бацилла суть – мелочи, не забываю и вижу, как от этих мелочей гибнут крайне ценные и сложные организмы».

Всю свою энергию А.М. направил на улучшение жизни человека, на развитие культуры. «Пономарь культуры» – издевательски называл его Лев Троцкий. Горького обвиняли в отказе от прежних идеалов. Буревестника революции называли ужом. Сталин призывал А.М. одуматься, иначе он может легко оказаться в лагере отвергнутых революцией. «Революция не умеет ни щадить, ни хоронить своих мертвецов», – писал он, вспомнив свое семинарское образование.

Но Горький, взвалив на свои плечи непосильную ношу защитника русской интеллигенции, одумываться не собирался. Почти все письма, направленные члену Политбюро ЦК Льву Каменеву в 1919–1921 годах, содержат просьбы помочь людям, оказавшимся жертвами большевистского террора. Его письма Ленину полны прямых обвинений в многочисленных бессудных казнях и необоснованных арестах.

Декабрь 1919 года, письмо Ленину: «Я, конечно, не верю, что русский народ питал активную ненависть к монархии, нет, – он просто терпел ее, так же позорно, как ныне терпит бессмысленный и бездарный режим Советской Власти».

Конец мая 1919 года: «Дикие безобразия, которые за последние дни творятся в Петербурге, окончательно компрометируют власть, возбуждая к ней всеобщую ненависть».

Столь предельно открыто высказанные мысли не добавляли ему друзей среди большевистской верхушки, но самые непростые отношения сложились у А.М. с Зиновьевым.

Григорий Евсеевич Зиновьев (настоящие фамилия и имя – Овсей-Герш Аронович Радомысльский) – соратник Ленина, член Политбюро ЦК партии большевиков, один из наиболее известных лидеров партии, чему способствовала и его близость к вождю. Они вместе в июне – августе 1917 года скрывались от Временного правительства в шалаше на озере Разлив. «Вы ведь одного разлива», – однажды пошутил Горький в разговоре с Лениным.

Вероятно, А.М. познакомился с Зиновьевым на съезде в Лондоне в 1907 году. Жестокий, бескомпромиссный, «твердый ленинец», тот недолюбливал Горького, и возможно, не только из-за его политических взглядов: в 1916 году