Я села по левую руку короля, а Арен по правую. Рядом со мной сидел сонный дракончик, а рядом с ректором не менее сонная принцесса.

На столе стояла тарелка с молочной кашей, какао и хлебом с сыром и маслом. Запахи были умопомрачительные, прямо как в прежние времена, когда я со своей семьёй завтракала вместе. Как же нам было весело и хороша, а вот когда мне назначили день свадьбы, мир потускнел. Еда стала безвкусной, разговоры стояли поперёк горла, больше не было того безудержного веселья и любви, лишь напряжение, злость, а в итоге и равнодушие ко всему.

— Отец, раз уж так вышло, — начал ректор, сложив на столе локти и опустив на кисти голову. — Я хотел поговорить с тобой о свадьбе Джозефины…

Я вскинула на Арена большие, от удивления, глаза.

Он это серьёзно⁈ Мои слова дошли до него⁈

— Тебя что-то не устраивает? — Спросил король, откинувшись на спинку стула.

— Да. От начала и до конца.

Я посмотрела на Джозфину. Девушка упрямо смотрела в свою тарелку, будто не слыша разговора мужчин.

— По конкретнее, — тяжело выдохнул Грохмор.

— Я против! — Кратко, но уверенно при печатал мужчина.

Король нахмурился, повторяя позу сына, а вот я испугалась, что без жертв не обойдётся. Неужели ничего не получиться⁈

— Я тоже против, — неожиданно влез маленький дракон. — Я не хочу узнать, что моя сестра покончила с собой прямо после церемонии венчания.

— И ты туда же⁈ — Удивлённо воскликнул монарх. — Боюсь узнать мнение нашего почётного члена семьи, — хмыкнул он, отпивая вино из бокала.

— Боюсь, что её мнение схоже с нашим, — пожал плечами Арен.

Король поднялся и медленно отошёл к окну, убрав руки за спину — думал. Не как иначе. И я надеюсь, он придёт к верному решению. Вот только, странно, что Герберт нас поддержал.

— Я не могу, без оснований, расторгнут помолвку, — после долгого молчания заговорил Грохмор. — Да и свадьба очень выгодна, а жених знатен и богат.

— Ты не слышишь нас, отец? — Возмутился парнишка и поднялся. — Мы убиваем её! Нельзя же так поступать.

— Из покон веков, — король обернулся, — мы чтили…

— Очнись ты уже наконец! — Арен тоже поднялся и двинулся на отца. — Не помогут нам эти скрещивания ради спасения мира. Разве ты не видишь? Мы только хуже себе делаем.

— Откуда у вас такие мысли⁈ — Могучие брови короля подлетели вверх. — Герберт, раньше ты разделял моё мировоззрение. Неужели ты и с Кайлой разведёшься?

— Если посчитаю нужным, — кивнул парнишка.

— И с чего вдруг такие перемены? — Недоумевал король.

— Ваше высочество, — я поднялась с места и все три мужских взгляда уставились на меня. — Принцесса Джозефина сама мне об этом сказала. Она не хочет. Для неё смерть единственный выход.

— Отец, — до этого молчавшая принцесса, поднялась с места. Её глаза наполнились слезами, а её кожа стала белее мрамора. — Прошу! Я не хочу!

Король переводил растерянный взгляд с Арена на Герберта, меня и дочь.

— Но… это против правил, — попытался возразить он.

Джозефина упала на стул и громка заревела, всхлипывая и что-то бурно причитая.

— Фина, прошу тебя, — пробормотал Грохмор. — Не плачь дорогая.

— Ненавижу тебя и это дурацкое правило! — Закричала убитая горем девушка.

Король подбежал к дочери и начал ей что-то нашёптывать. Герберд тоже продвинулся чуть ближе, а вот Арен остался стоять на месте, как громом поражённый.

— Ты чего? — Шепнула ректору, продвинувшись ближе. На нём лица не было. Будто призрака увидел.

— Эти слово… «Дурацкое правило». Ассарган сказал то же самое. Слово в слово! Может, он прав? Может, правило устарело и нужно что-то поменять? — Без эмоций ответил дракон, всё так же смотря в некуда

Слова Арена услышали и остальные. Они хмуро посмотрели на мужчину, переглянулись и продолжили успокаивать девушку.

Мда… Завтрак удался на славу!

Гела с удовольствием послушала о разговоре в столовой, пока распускала мне причёску. Она не знала, что на это всё ответить. С одной стороны ей тоже было жаль, а с другой… вдруг они исчезнут.

Ну, почему дети и правнуки должны расплачиваться за ошибки родителей и дедов? Значит, война была, истребление тоже, а дальше? А дальше дети пусть этим занимаются — порождают новых магов. Так что ли? Нет, это неправильно!

Так я старушке и сказала.

— А Арен как считает? — Спросила она.

— Не знаю, — я пожала плечами, снимая платье. — Он сказал «Беги, пока не поздно!» и сам удрал. Наверное, не любит женские слёзы.

— А кто же их любит? — Хмыкнула Гела. — Но, думаю, ты неплохо справилась. Возможно, нам действительно пора менять свои взгляды.

— А я о чём? — Я натянута старое платье. — Ладно, идём работать.

Через два часа академия зажила. В библиотеку хлынул поток адептов за книгами и учебными пособиям. Я бегала как мышка в колесе. То подай, то отдай, то занеси, то не то, то не так, то… ещё что-то. В общем, к концу дня я и Гелайза завалились в постели, даже не поев. А завтра ведь будет не лучше. Лучше бы встать с утра пораньше и наготовить перекусов на весь день.

Кстати, я заметила, что большинство адептов, скорее, все адепты были парнями. Ни одной девушки! Может завтра?

Утром мы встали ни свет ни заря. У Гелы возникла та же идея, что у меня ночью. Вместе мы нарекли небольшие пышки с яйцом и луком и сладких оладушек. Тень обещал быть продуктивным!

— Доброго утра вам! — В комнату вошёл Ленц с тремя большими коробками. — Тут послание для леди Амелии!

— А как ты вошёл? — Прожевав оладушек, спросила старушка. — Мы библиотеку ещё не открывали.

— Во-первых, я маг, — ящер поставил коробки на пол, прямо посередине кухни. — А во-вторых, эти коробки ещё не все.

— Взломал замок⁈ — Гелайза вскочила с места. — Да я же голову твою чешуйчатую откручу!

— Эй! — Маг отпрыглул в сторону. — Не моя вина, что вы чаёвничаете здесь, вместо того, чтобы работать.

— Шесть утра! Побойся богини Линомии!

Это ещё кто такая?

— А ты богини Соленды, — парировал он. Вот только я всё ещё не понимаю, о чём речь!

— Ладно, всё, — отмахнулся мужчина и вышел, чтобы зайти ещё с пятью коробками. — Вот теперь всё! Хотя, нет. Там ещё котелок. Но он не большой и лёгкий.

— Подождите! — Я тоже поднялась. — Это что, мне всё для учёбы?

— Да, — кивнул маг. — Арен обо всём позаботился и всё купил, согласно правилам академии. Всякие причиндалы, вещи, обувь и даже общую стоимость всего написал, — Ленц вытащил бумажка и отдал мне.

— Тридцать