После работы на улице, горячая похлебка была встречена на ура. А всего-то мясной бульон, овощи и крупа. Все это напоминало или очень густой суп, или жидкую кашу с овощами, но это было сытно. Самое то для такого мороза. Хозяин ел с нами за одним столом. В столовой стало значительно теплее, когда сюда перенесли железную печь из сарая. Да и дыра была заделана. Это тоже играло существенную роль в утепление. Из оставшихся досок было решено сколотить временные кровати, чтоб не спать на полу. Комнату же, которую хозяин дома отдавал под ночлег, превратить во временную баню. Жинбан попытался возразить, но ему поставили жесткое условие: или он соглашается с гномами, или они его с постоялого двора вышвырнуть на мороз. Так как в такой мороз до соседней деревни дойти было сложно, а как мы выяснили у хозяина постоялого двора одежда не отличалась морозостойкостью, Жинбан согласился перед грубой силой.

— Лета, ты ведь говорила, что шить умеешь, — подошел ко мне Гиль.

— Есть такое дело.

— Сможешь мелкой штаны перешить. Я на детей как бы не рассчитывал. Есть небольшие, но они ей все равно велики. И кофту бы по размеру подогнать.

— Неси вещи и нитки с иголкой. Еще бы ножницы не помешали. Сделаю, — ответила я.

— Не вопрос. У меня швейный набор есть.

— Такое ощущение, что у тебя есть все, что может понадобиться.

— Дорога длинная, все может случиться, — ответил Гиль.

Пока гномы обустраивали баню, я ушивала вещи для девочки. Привычная работа на минуту заставила мысленно вернуться домой. Нас учили не только шить с помощью машинок, но и учили работать вручную. Машинка могла сделать ровную строчку, но все тонкости вышивки сделать не могла. Да и кроить приходилось вручную. Программированные машинки для кроя были только на производствах. Ателье не считалось производством. Хотя я и программы знала. Только теперь их можно было забыть. Машин здесь не было и в помине. Оставалось надеяться лишь на руки и знания, которые могли пригодиться в этих условиях до машинного времени.

Баня. В этот раз мы с девчонками мылись втроем. Даже удивительно что сюда не набились скопом остальные. Может побоялись напугать девчонок, как в тот раз меня, когда я в сарай сбежала? Сейчас же бежать было некуда. Разве что на кухне спать. В остатках воды я сразу выстирала одежду. Попросила Гиля веревки натянуть напротив загона. После мытья последовала большая стирка. Не обошлось без забавного момента. Жинбан наотрез отказывался мыться. Говорил, что все это лишние. Но гномы его силком затащили его в импровизированную баню, пригрозив объяснить на кулаках, как полезно мытье. Вышел оттуда хозяин постоялого двора лысый и без бороды. А еще он был недовольный и бурчал что-то про незваных наглых гостей, которых вынужден терпеть.

— Чего это вы к нему так сурово? — спросила я.

— Так у него столько домашних животных в волосах и на бороде, что проще было от них избавиться вместе с домом. Если не может следить за собой, то не достоин бороду и волосы носить. Пусть лысым ходит. К тому же у нас нет столько мази от этих тварей. Нам же потом сложно будет вывести вшей. Состричь все нельзя из-за обычая. Не положено.

— Поэтому вы оболванили Жинбана? — усмехнулась я.

— А то. Заодно себя человеком почувствует, а не тварью бродячей, — ответил Гиль. С такой логикой было сложно поспорить.

Вскоре они помирились. Жинбан достал местный алкоголь на забродивших ягодах. Гномы притащили самогон. Началась попойка. Я же забралась на кровать. Гномы выкинули старые тюфяки с блохами. На импровизированные кровати накидали свежего сена и застелили их шкурами. Всего получилось где-то три кровати. Решено было спать рядом, чтоб согреться ночью. Согревающих камней было мало. На всех не хватило бы. Как мне объяснил Гиль, они сами были вместо таких камней. Я успела это заметить по Фегле, с которым две ночи вместе провела, деля один тюфяк. Ладно, прошедшей ночью мы спали на разных тюфяках, но рядом.

Мне было жарко и сонливо. Хлопотный день. Тяжелый. Я дремала, когда кто-то лег рядом. Шапка оказалась у меня на голове. А я ее сняла и положила под голову. Тепло. Оно притягивало. Аромат горького табака. Знакомый. Только сквозь сон понять, чем он знаком, я не могла. Долго пыталась вспомнить, да так и уснула.

Просыпаться не хотелось. Тепло и уютно. А где-то там холодно. Я повернулась на другой бок. Пахло мятой. Незнакомый аромат. Приятный. Намного приятнее, чем горький запах табака и отвратительный аромат сладкой дряни, которую курил Гиль. Я открыла глаза. Уже рассвело, но рядом слышался храп. Я попыталась оглядеться, но не получилось. Крепкая рука прижала меня к себе. Вторая накрыла одеялом, чуть не по самую макушку. Оригинально. Лежать на чьей-то руке было удобно и в то же время непривычно. Я покосилась на обладателя руки, который сопел рядом. Медвежьи объятия. Русая борода и запах мяты. Прям какая-то ловушка.

Кто-то подкинул дров в печку. Я слышала, как стукнула железная дверца. А еще было слышно как зашипел огонь. Правда это заглушил чей-то храп. Сопение. Легкие шаги. Проснулась девочка. Она захотела попить. Гиль налил ей воды. Она спросила про еду. Получила сухарь и забралась назад в кровать. Я слышала как она потом его грызла. Словно маленькая мышка. Дети. Самые сложные существа. Наверное, сложнее были только мужчины. Сложно понять, что они думают на самом деле. Когда врут, а когда говорят искренне.

Верить сложно. Я тогда верила. А потом обожглась. Тогда казалось, что я ему интересна, а оказалось, что интерес представляли собой деньги и положение. Странные мысли, которые пришли в голову в объятиях другого мужчины. Весело.

Я попыталась уснуть, но сон больше не шел. Выспалась. Предприняла еще одну попытку встать, но меня только крепче обняли. Когда-то очень давно у меня была мягкая игрушка, с которой мне нравилось засыпать. Казалось, что с ней ничего не страшно. Ночные шорохи больше не пугали. В шкафу больше никто не прятался. Видимо страхов у меня было много в ту пору, потому что к моим десяти годам игрушка сильно истрепалась. От меха почти ничего не осталось. Родители тогда предложили купить мне новую.