Боль накатывалась волнами, и Ольгерд никак не мог сосредоточиться, но суми ничего больше объяснять не стал. Поднявшись, он произнес тихо, но твердо:

— Пойду я! Ждал, когда ты проснешься. Друг твой живой, и по уговору я свободен. Пойду!

Ольгерд лишь кивнул, на большее у него не было сил.

— Хорошо, давай!

Суми пошел к изгороди, но на полпути обернулся:

— Меня зовут Ви́яри, если когда-нибудь встретимся.

Ольгерд улыбнулся одними глазами.

— Я запомню!

Рука горела, тело бил озноб, и не было сил пошевелить даже пальцем. Слабость сковывала и уносила сознание.

Очнулся он от того, что его поили. Ирана вливала в него воду деревянной ложкой.

— Ну давай, парень, давай! Свалились же вы на мою голову! — Девушка тоже едва держалась на ногах.

Чуть приподняв голову, Ольгерд сделал глоток и непонимающе заводил глазами:

— Где Фарлан? Что со мной?

Ирана сочувствующе поджала губы:

— Эко тебя приложило! Что, совсем ничего не помнишь? Ничего, ты счастливчик — легко отделался, после встречи с Ирглисом мало кто выживает!

Девушка еще говорила, но парень уже не слышал, его взгляд устремились к воротам. Во двор входили вооруженные люди!

Глава 16

Во двор Вяйнериса входил большой отряд. Три десятка закованных в железо воинов и с десяток гужевых лошадей. Впереди несколько всадников на крепких низкорослых лошадках. Толпа входила шумно и вела себя по-хозяйски. Дородный мужчина с ухоженной бородой, не стесняясь, гаркнул во все горло:

— Ей, девка, где колдун, почему не встречает?

Девушка вздрогнула и обернулась на крик:

— Приболел он, господин. В доме лежит. — Настороженный взгляд Ираны отслеживал каждое движение незваных гостей, но голос звучал почтительно: — А вы располагайтесь, деда не ждите!

Никто ждать и не собирался. Воины уже распрягали лошадей и снимали поклажу. Старший подошел к лежащему Ольгерду и бросил вопросительный взгляд на Ирану:

— Кто такой?

Девушка пожала плечами:

— Пришлые, я их не знаю! Второй вон там лежит, у капища.

Рядом появился еще один чужак, такой же невысокий и плечистый. Взглянув на раненого, он согласился:

— На вид не местный. — А всмотревшись получше, уточнил: — Точно не венд и не суми. Больше похож на нашего. Думаю, руголандец.

За спинами незваных гостей вдруг раздался насмешливый голос:

— Нехорошо, Рорик, не признавать родного племянника!

Все резко обернулись. Перед ними стоял Фарлан, бледный с запавшими глазами, зажимающий тряпкой раненую шею.

Первоначальная радость на лице Рорика сменилась тревогой, собравшись суровыми складками между бровями.

— Фарлан? Как ты здесь?

Раненый друг и племянник, больше похожий на труп, — такое к хорошим новостям никак не располагало.

Фарлан опустил глаза:

— Все так, недобрые вести я принес!

Конунг мгновенно напрягся:

— Умер кто? Брат?

Тяжело вздохнув, Фарлан не стал тянуть:

— Все! Все погибли! Клана больше нет!

На венда обрушился яростный взгляд Рорика:

— Все? Как это может быть⁈

В ответ прозвучало только одно слово:

— Ларсены! — Фарлан мог бы дальше не объяснять, но он все же добавил. — Удача оставила твоего брата.

— А ты? Ты тоже оставил его?

Рорик схватился за рукоять меча, но Фарлан не дрогнул. Он не забыл бешеный нрав своего бывшего хозяина и друга, его уже ставшую легендарной жестокость. Он все помнил, но не дрогнул!

— Я не мог отказать твоему брату! Он просил меня спасти того, кто должен отомстить за семью.

Его взгляд указал на Ольгерда, и Рорик с лязгом вогнал обратно уже вышедший наполовину клинок.

— Я знаю, ты бы Яра не бросил!

Погасив вспышку ярости, но не в силах совладать с бушующим бешенством он резко развернулся и зашагал к лошадям. На пути Рорик все же взял себя в руки и остановился. Прошло еще одно длинное молчаливое мгновение, прежде чем вновь раздался голос конунга Истигарда:

— Что с малым?

Фарлан, словно очнувшись, только сейчас обратил внимание на разодранную руку и белое, бескровное лицо Ольгерда. Он с удивлением уставился на Ирану:

— Может, ты объяснишь?

Девушка соврала, не задумавшись ни на миг:

— Медведь-шатун забрел. Огнем отогнали, а его вот достал-таки!

Ирана положила ладонь на здоровую руку парня. Ольгерд уже плохо слышал, периодически полностью отключаясь, но слова девушки разобрал хорошо. Он перевел взгляд с ладони, сжимающей его пальцы, на глубокие темные глаза и отчего-то подтверждающе кивнул.

В голове Фарлана промелькнуло сомнение, но вникать он не стал.

Рорик же хмыкнул:

— Узнаю нашу породу! На медведя с голыми руками!

Тщательно осмотрев руку, Фарлан недовольно проворчал:

— Странная рана: разодрано до кости, а крови нет! Гноя тоже нет, а парень в горячке.

Грозно нахмурив брови, Рорик бросил Иране:

— Позови деда своего, пусть посмотрит. Не хватало еще и Ольгерда потерять!

Опустив взгляд, девушка попыталась было возразить:

— Дед лежит, совсем плох!

В ответ на нее зыркнули так, что ей сразу стало понятно: либо пойдет сама, либо ее отволокут за волосы. Не говоря больше ни слова, она молча ушла в дом. С пронзительным скрипом захлопнулась дверь, и Фарлан, проводив ее взглядом, подошел к Рорику.

— Далековато вы забрались от дома. Нужда какая?

Конунг жестко скривил губы:

— Да, ходили поучить кое-кого вежливости. — И, уже открыто глядя в глаза другу, добавил: — Неспокойно стало в суми. Кто-то мутит народ!

Фарлан удивился:

— Не припомню, чтобы раньше племена восставали. Стрельнуть в спину — такое они всегда могли, но в открытую… Что случилось? Осмелели?

Рорик раздраженно повысил голос:

— Говорю же тебе, вожак у них появился! Ходит по племенам, шепчет вождям в уши, мол, рокси жадные, с каждым годом требуют все больше, гнать их надо всем миром.

— Что, намного больше брать стали?

Лицо конунга затвердело, и зло заходили скулы.

— Если бы! Как отец наш брал, так и я беру! В прошлом году тонгры набег учинили, мы землю суми прикрыли. Говорю вождям: у нас потери, расходы из-за войны, вы должны взять на себя половину. Они ни в какую! Мол, мы платим полюдье — туда все входит. Вот с тех пор и решаем, кто прав!

Опираясь на внучку, подошел Вяйнерис. Взглянув на руку юноши, он покачал головой и кивнул Иране, будто соглашаясь с ней:

— Парень умрет! У него горячка! День, от силы два! — Старик, не слушая возражений, развернулся обратно. — Я тут бессилен!

В глазах конунга блеснула