автобус. Но сейчас риск гораздо больше, чем опоздать на работу. Как только ей удается завершить один вдох и выдох, она начинает следующий. Нет ни перерыва, ни отдыха.

Больница километрах в десяти от нас, но мы уже в пути и едем быстро. Я в салоне: подключаю оборудование, достаю лекарства, болтаю с пациенткой так спокойно, как только могу. Но, главным образом, я стараюсь удержаться на ногах. Напарница тормозит, пропуская другие машины, жмет на газ, отрываясь от них, снова притормаживает. Я ныряю вперед, откидываюсь назад, хватаюсь за поручни над головой, как моряк во время шторма. Я расставляю ноги и кричу коллеге: напоминаю ей, что стою прямо и хотел бы остаться в этом положении, но все больше чувствую себя как йо-йо.

Здесь нужно найти баланс. Скорость — наша главная цель, ради нее заведены все эти мигалки и сирены. Но спешка снижает эффективность лечения; здесь главное — собранность и ясность мышления. Глубокое дыхание. Уверенные движения рук. Мы хотим без промедления доставить пациентку в отделение неотложной помощи, но «золотое окно» для медицинских вмешательств — та самая возможность, которую легко упустить, если спешить сломя голову — приходится именно на время поездки. Есть вещи, которые можно и нужно сделать по пути, и они могут изменить исход дела.

Организм Анны в замешательстве. Он атакует сам себя. Он обнаружил в системе какой-то враждебный элемент, но реакция ухудшает ситуацию. Дыхательные пути девушки сжались в своего рода спазме, они зажимаются, застывают от стыда из-за своей немощи, и она не может вдохнуть или выдохнуть необходимый ей воздух. Это очень близко к вершине нашей иерархии срочности: она на краю пропасти.

Это замкнутый круг. Поскольку проходы в легкие Анны сжаты, ей приходится сильнее напрягаться, чтобы втянуть в себя кислород и вытолкнуть углекислый газ, но само это усилие означает, что ей нужно все больше. Мы даем ей кислород, поэтому воздух, которым она дышит, насыщен необходимым веществом. Но это не устраняет сбой, из-за которого все произошло, только наполняет ее грудь воздухом.

Я добавил лекарства в кислородную маску. Это должно снять спазм, но пока не помогло. Еще одно лекарство, которое мы ей дали, должно открыть дыхательные пути, но пока никаких признаков этого не видно. Перед отъездом мы вкололи ей небольшую дозу адреналина, и пока что он не принес никаких изменений. Через пару секунд я вколю ей еще.

Эти лекарства должны были бы улучшить состояние Анны, но пока что ничего не произошло.

Мне нужно дать ей еще одно лекарство. Я думал об уколе в мышцу, но решил ввести его в вену, чтобы оно быстрее подействовало. Это означает, что нужно вставить катетер прямо в салоне машины, на ходу.

— Анна, мне нужно вставить тебе в руку небольшую иголку. Нужно еще одно лекарство, и его колют в вену. Хорошо?

Она кивает.

На самом деле нам надо бы остановиться и сделать все на обочине. Так было бы правильно, но я не хочу задерживаться. Дороги забиты, и водители, кажется, особенно неохотно уступают дорогу. Все машины, которые мы только что обогнали, проедут мимо нас, и все придется начинать сначала. Если я смогу действовать твердой рукой и уследить за дорогой, я смогу вставить в вену иглу, пока мы пробиваемся сквозь очередь на светофоре.

Я встаю на колени у носилок, затягиваю жгут вокруг плеча Анны, нащупываю и дезинфицирую маленький синий бугорок, вздувшийся на руке. Выглядываю наружу, чтобы убедиться, что мы не собираемся резко тронуться с места или бросать якоря, выравниваю катетер и скользящим движением садящегося самолета вставляю иглу под кожу. В цилиндре быстро образуется капелька крови. Я вытаскиваю иглу и продвигаю пластмассовую трубочку вперед, убираю иглу и фиксирую колпачок. Закрепляю катетер и впрыскиваю немного физраствора. На словах это выглядит технично, безболезненно, спокойно. Если бы все было так на самом деле.

Я набираю в шприц стероид, ввожу его в катетер настолько медленно, насколько у меня хватает выдержки, а затем снова добавляю физраствор. Делаю еще один укол адреналина в мышцу и проверяю лекарства в маске. Выглядываю из окна, чтобы понять, где мы. Ехать еще минут пять. Анна получила все возможные лекарства; я больше ничего не могу ей дать.

* * *

Мое невежество по-прежнему подавляло меня своей безграничностью, и самым логичным шагом было отвернуться и посмотреть с другой стороны. Не то чтобы спрятать голову в песок, но направить внимание на другое, упростить задачи, постараться расставить приоритеты. Не волноваться о гигантском паноптикуме возможных патологий, а сосредоточиться на том, что я мог и должен был сделать в любой заданной ситуации, отодвинув все остальное в сторону: понять, есть ли проблема, обеспечить то лечение, которое входит в мой круг обязанностей, а если что-то оказывалось за пределами моих возможностей, передать пациента дальше. Мне стало легче, когда я понял, что при любом сценарии мою задачу можно свести к трем простым вопросам. Если я мог ответить на эти вопросы и отреагировать адекватно, то я уже практически справился с ситуацией.

Второй по очередности вопрос пришел мне в голову первым, потому что он был самым старым из них. Он возник в те давние времена, когда главной задачей скорой помощи была перевозка больных: забрать их из опасной ситуации и отвезти в безопасное место, где им помогут. Поэтому главным навыком фельдшера было определить срочность перевозки. Затем мне в голову пришел третий вопрос, появившийся в результате расширения арсенала средств экстренной медицины, доступных в машине скорой помощи. А первый вопрос, по иронии судьбы, возник позже всех в результате недавних изменений в системе оценки состояния больных и распространения службы экстренных вызовов на случаи, не требующие амбулаторного лечения. Вот какие это вопросы:

1. Нужно ли пациенту ехать в больницу?

2. Если да, то насколько срочно ему нужно туда попасть?

3. Что можно для него сделать по дороге?

Вот так я пришел к простоте и уверенности. Как говорил один мой друг, это не операции на мозге делать.

В случае нашей первой пациентки, учительницы, потерявшей сознание, ответ на первый вопрос оказался отрицательным, и на этом все и кончилось: фельдшеру экстренного реагирования осталось только прояснить некоторые частности. Но в случае Анны ответы потребовали более активного вмешательства: 1. да; 2. как можно быстрее; и 3. дать кислород, соответствующие лекарства все более сильного действия и, если ситуация не улучшится, подключить мешок Амбу. Все остальное уже за пределами моих возможностей.

* * *

Я как можно мягче прошу Анну дышать помедленнее. Меньше всего