Он добавил, что с помощью рабочих довольно просто удалось сохранить имеющиеся станки и материалы, хотя, чтобы избежать национализации, главной заботой предпринимателей было превратить оборотный капитал в драгоценности или другой вид ценностей, которые можно было бы вывезти контрабандой за границу.

– Мы сразу же пресекли эти попытки, потребовав, чтобы все финансовые операции проводились посредством банковских чеков, под постоянным контролем наших «администраторов». Только очень небольшую часть денег по счетам разрешалось вносить наличными в контору фабрик; все остальное находилось под нашим контролем.

Вайшнора также рассказал мне, как они прекратили кратковременную панику скупки товаров в магазинах, свидетельницей которой я стала в первую неделю моего пребывания. Я пошла в магазин купить пару чулок и увидела длинные очереди людей, покупающих свитера и костюмы, сразу по полдюжины. Ясно, что это были спекулянты, которые хотели обратить свои деньги в ценные предметы. В течение нескольких дней этой скупке был положен конец. «Мы сделали это, потребовав от всех магазинов вести учет покупателей, – сказал Вайшнора, – и делать отметки в паспорте покупающего обо всех покупках наиболее важных товаров. Это не повредит честному покупателю, который покупает только то, в чем он нуждается. Но это создает неприятности для тех, кто имеет в своем паспорте отметку о покупке дюжины пальто, когда об этом узнает полиция». Эти две меры приостановили наиболее открытые формы спекуляции.

Министр сельского хозяйства Мицкис тоже был занят по горло, он подготавливал закон о национализации земли. В Вильнюсском крае было еще много феодальных поместий и задавленных бедностью крестьян, в остальной части Литвы проведением двух «земельных реформ», одной в 1922 г. и другой в 1929 г., большие феодальные поместья уже были ликвидированы. Эти реформы, однако, разрешали помещикам сохранить до 150 гектаров земли, а при Сметоне продажные чиновники «сдали в аренду» помещикам сверх того еще часть ранее конфискованных поместий. Те же «земельные реформы» создали большое количество хозяйств размером от 30 до 100 гектаров, которые обрабатывались с помощью наемного труда. Четвертую же часть населения, занятого сельским хозяйством, составляли безземельные батраки.

1-й секретарь ЦК КП(б) Литвы Антанас Снечкус (слева) среди бойцов 16-й Литовской стрелковой дивизии. Клайпеда, 28 января 1945 г.

Четверть владельцев земли были бедными крестьянами, имевшими наделы менее пяти гектаров, которые не могли прожить на доходы со своей земли. Подавляющее большинство крестьян, свыше двух третей, имели наделы от 5 до 30 гектаров; эти крестьяне могли прожить без применения наемного труда. И оставшаяся менее чем десятая часть земельных собственников владела тридцатью и более гектарами, на нее приходилась примерно треть всей обрабатываемой земли. Новый закон предлагал ограничить индивидуальные хозяйства тридцатью гектарами и передать излишки сверх этой нормы на увеличение участков тех крестьян, которым не хватало земли для содержания своей семьи.

– Многие из самых крупных помещиков уже сбежали – сказал мне Мицкис за неделю до созыва сейма. – У них нечистая совесть, они нарушили не только наши современные понятия о справедливости, но даже буржуазные земельные законы прошлого. Они получили землю незаконно, путем подкупа государственных служащих. Честные люди, даже если они прошлом помещики, не должны бояться нас. Старый граф Зубов, чьи предки владели землей еще при Екатерине, еще здесь. Он один из немногих прогрессивных людей среди дворянства; даже во время революции 1905 г. он был на стороне крестьянства. Он теперь потеряет свою землю, но он способный земледелец и может работать как агроном. Никто не желает ему зла.

* * *

Таковы были приготовления и дискуссии, которые предшествовали созыву сейма. К концу этой буйной недели, во время которой была проведена большая организационная работа, созданы рабочие Советы, назначены «администраторы» на большие фабрики, и во все отдаленные районы дошла информация о политике нового правительства в земельном вопросе, в Каунас начали прибывать депутаты. Для них освобождалась гостиница «Метрополь», в которой я жила, но мне разрешили там остаться. В течение четырех дней я общалась с депутатами.

Это была не формально подобранная группа людей; они полностью сознавали всю важность событий и совершенно не были испорчены властью. Узнав, что я писательница из Америки, они приветствовали меня почти как дружественного делегата и приглашали с собой на экскурсии и в столовую. Таким образом, я могла слышать их непринужденные дискуссии по важным вопросам, касающимся сессии сейма. Очень трезво обсуждали они вопрос о вступлении в состав СССР. Ведь они твердо знали, что выражают взгляды большинства избирателей, – это было ясно из их замечаний.

Механик из Вильнюса сказал: «От этих маленьких стран нет никакого толка. Мы достаточно страдали из-за небольшой территории. В течение 20 лет Вильнюс сталкивался с безработицей и голодом. А недалеко от нашей границы – Белосток, который Советы взяли прошлой осенью, и мы видим, как там уже заработали новые заводы. Если мы присоединимся к Советскому Союзу, у нас тоже появятся новые фабрики и исчезнет безработица».

Крестьянин высказался: «Все наши крестьяне больше всего хотят мира. Они говорят: «Пусть будет какая угодно социальная система, только не будет войны… Мы думаем, что Красная Армия сможет защитить нас от войны. И какая пользаэтих маленьких национальных государств? Они только устанавливали высокие налоги на содержание больших армий, но их армии никуда не годились. Мы видим, что происходит в Европе со всеми маленькими странами. В Советском Союзе у нас будет большая армия, которая действительно сможет нас защитить».

Таков был трезвый реализм депутатов сейма, выражавший волю их избирателей: голосовать за союз с СССР.

* * *

На второй день сессии сейма был принят декрет о национализации земли. Он был хорошо подготовлен и обоснован, чтобы получить широчайшую поддержку крестьянства. Декрет аннулировал около 50 миллионов долларов задолженности крестьян государству, которая накопилась по налогам и закладным. Декрет объявил единственными и равноправными владельцами литовской земли тех, кто возделывает ее, земля была отдана крестьянам бесплатно. Он запрещал продажу и залог земли, а также спекуляцию ею. На основе этих принципов и в интересах землепашцев земля была объявлена государственной собственностью, которая затем передавалась в пользование крестьянам; индивидуальные владения были ограничены 30 гектарами, а все излишки земли должны были быть распределены между малоземельными крестьянами и батраками. Любая попытка насильственной коллективизации или изъятия у крестьян домашнего скота, построек и инвентаря объявлялась государственным преступлением.

Банки и фабрики были национализированы без остановки их деятельности на третий день работы сессии. Их владельцам или директорам было приказано оставаться на работе до особого распоряжения правительства. На 40 крупнейших фабриках Каунаса было установлено ночное дежурство рабочей