Повсюду большинство избирателей голосовали за весь список в целом. Но находились и такие, которые голосовали не за всех лишь потому, что фамилии одних кандидатов стояли в начале, а других – в конце списка. Для кандидата было предметом гордости стоять в списке первым: это подчеркивало, что он наиболее популярен в районе. В комнате одного избирательного участка я увидела группу людей, которые обсуждали и показывали друг другу, какие фамилии вычеркнуть из бюллетеня. По их злобным улыбкам я поняла, что это маленькая организованная группа, которая намеревалась голосовать против. Позднее я узнала, что в некоторых местах шовинистические группы вычеркивали еврейские и польские фамилии. Но таких было мало. Список кандидатов на избирательном участке в Мариямпольском районе возглавляла Мешкаускене – новый начальник отдела земельной реформы в Министерстве сельского хозяйства. Эта выдающаяся молодая женщина при Сметоне была арестована еще 19-летней студенткой. Коммунисткой она стала в тюрьме. Ее приговорили к шестнадцати годам тюремного заключения, но отсидела она, как она мне рассказала, только восемь. «Только восемь!» – подумала я. Как легко они выносили эти приговоры. Восемь долгих лет отняты у замечательной молодой жизни! Теперь она работала день и ночь над вопросом распределения земли среди крестьян.

В Науместисе, на границе с Германией, местом голосования было большое школьное здание, которое находилось так близко от границы, что из его окон была видна лютеранская кирха в Восточной Пруссии. Это был активный избирательный округ: уже в первой половине дня здесь проголосовало 70 % избирателей.

Наверху, в самом большом зале здания, были организованы танцы для избирателей. Рослые девушки, опрятно и даже по-праздничному одетые, сидели на скамейках вдоль стен зала. В их светлых шелковы платьях вы никогда бы не приняли их за батрачек.

– Мы никогда раньше не приходили в эту гимназию, – говорили они мне. – Мы, батрачки, получили только трех- или четырехлетнее образование.

Однако, несмотря на скромное образование, они оказались наиболее здравомыслящими молодыми людьми среди тех, кого я встретила в сельских районах. Они знали, куда и зачем они идут. Большинство из них имело «рабочие билеты», которые давали им право переходить границу для работы на фермах в Восточной Пруссии. Они сказали мне, что там в разгаре жатва, «но в этой части Литвы она идет медленно».

– Почему так? – спросила я. – Разве здесь и там климат не одинаков? – Они засмеялись и объяснили, что богатые крестьяне организовали саботаж, но «после выборов мы позаботимся об этом». Да, эти батрачки знали, чего они хотели.

Когда я спустилась в зал голосования, там еще было много народу; мне бросилось в глаза доброе, покрытое морщинами лицо старой женщины в платке, которая скромно объясняла свои затруднения члену избирательной комиссии. Я подошла поближе, и онаподелилась своими затруднениями и со мной. «Дело том, моя дорогая, что у меня нет паспорта: я думала, что это регистрационное удостоверение – паспорт, но оказывается, оно только для этих выборов… Слава богу, старого правительства нет!»

Я сказала ей, что я писательница из Америки, спросила, можно ли ее сфотографировать. Она позволила мне сделать это, став на свету на фоне зеленого убранства со списком кандидатов в руках, который едва могла прочесть. «Мой портрет для Америки, сказала она с мягкой улыбкой. – Мой привет Америке: у меня там сестра. Это место называютШи-Кауго… Слава богу, старая жизнь кончилась! Передай мои наилучшие пожелания, моя дорогая».

– Кому, мать? – спросила я. – Вашей сестре? – Она сделала протестующий жест, и ее лицо засияло еще больше, когда она ответила: «Всем, всем, всем!»

В этом заключался для нее смысл этих выборов: Советская страна, Америка, Мир.

* * *

Я возвратилась в Каунас, когда подсчитывали голоса. Район, который я посетила, был самым отстающим по темпам избирательной кампании после района Вильнюса. В большинстве городов и местечек Литвы проголосовало от 90 до 95 %, а в сельских районах, несмотря на дождь, – более двух третей избирателей. В некоторых местах был небольшой беспорядок, вызванный оппозицией. Христианские демократы, например, говорили в церквах, что можно голосовать только за одного кандидата, в то время как на самом деле один человек мог голосовать за 8 или 10 кандидатов. Кое-где было организовано слабое сопротивление против отдельных кандидатов, в основном на почве национализма.

Феликс Рафаилович Балтушис-Жемайтис генерал-майор, бригадный генерал Литовской народной армии, преподаватель Военной академии им. Фрунзе и Академии Генштаба, кандидат военных наук, доцент, в 1945-47 гг. руководитель курсов усовершенствования высшего командного состава Советской Армии

Это особенно отмечалось в районе Вильнюса. Среди поляков распространялись слухи, что они не имеют права голосовать на литовских выборах, и многие поверили этому, потому что при Сметоне им не разрешалось не только голосовать, но даже регистрироваться как гражданам. В других местах распускались слухи, что поляки должны голосовать только за поляков, а не за евреев.

Из-за дождя правительство продлило сроки выборов до следующего дня. В эту ночь в сельские районы были посланы 250 уполномоченных с целью проверить все слабые места. Двадцать два уполномоченных, говорящие по-польски, были направлены в польские деревни в районе Вильнюса. Они должны были объяснить избирателям, что в бюллетене есть четыре кандидата-поляка и что все совершеннолетние жители, независимо от национальности, имеют право голосовать. Вскоре положение в тех местах выправилось, и польские деревни включились в выборы наравне с другими.

Когда все бюллетени были подсчитаны, выяснилось, что 95,5 % всего взрослого населения, имевшего право голоса, приняли участие в голосовании. Цифра неслыханная в Литве, совершенно невероятная на любых выборах в условиях капиталистической демократии. Министры литовского правительства сами были удивлены этим; они никогда не предполагали, что будут такие результаты.

VI. Рабочие советы

После выборов события стали разворачиваться еще быстрее. День и ночь не прекращался шум на прежде тихих улицах Каунаса. «Посмотрите на наши темпы, – гордо говорили рабочие. – Это скорость, которую Литва никогда не знала раньше».

Я была застигнута врасплох быстротой этих перемен. Я думала, что выборы положат конец активности народа. Целый день я оставалась в своей комнате писала телеграммы и статьи для Америки, рассказывая о тех больших изменениях, которые произошли общественном строе в рамках конституционной демократии, и что нигде не было никаких упоминаний о Советах. Затем я вы шла на улицу и купила газету. На первой странице во всю полосу было напечатано: «Рабочие Советы». Они были организованы только накануне вечером примерно на десяти фабриках.

Выборы означали не конец народной активности, а только ее начало. Как в свое время кампания выборов в профсоюзы всколыхнула