бы иметь одного человека от склада: там хранится много товаров». Быстро уточняется, как велик склад, сколько там рабочих, затем единогласным решением кандидат от работников склада заменил последнего из пяти кандидатов, того, кто получил 74 голоса.

Все это было сделано очень демократично, честно без лишних формальностей, очень эффективно. Редко приходилось мне бывать на собрании, где господствовало бы такое доброжелательное настроение и результаты так точно соответствовали бы выбору, сделанному всеми. Больше всего меня удивило то, как рабочие воспринимали происходившее. Председателями на многих собраниях были люди, только что вышедшие из тюрьмы. Еще несколько недель назад рабочим не разрешалось проводить собрания. А сейчас они поднимали руки, брали слово, выбирали Советы, как будто им приходилось делать это все время; они чувствовали себя в своей стихии, как рыба в воде.

Следующее, что меня удивило, – это то, как естественно и разумно все происходило. В действиях рабочих не было ни намека на «призыв к мятежу» или «свержение правительства». Они спокойно называли имена почтенных рабочих, работавших вместе с ними или охранявших собственность, и выбирали представителей, которым доверяли. Недавнее избрание правительства трудового народа сделало возможным для рабочих поддерживать законы, вместо того чтобы бороться против них, – это дало революции оружие стабильности и закона.

Но все-таки это была революция. Было ясно, что как только сейм примет закон о национализации промышленности, рабочие Советы проведут его в жизнь.

* * *

Не только в городах, но и в сельских районах шли обсуждения и собрания. Уже было известно, что крупные поместья будут разделены между крестьянами и что создание колхозов в настоящее время не намечается. Беднейшие крестьяне и батраки уже начали интересоваться возможностью получения большего количества земли.

Три дня я провела среди крестьян и рыбаков далекого северного побережья, как гость Стаси Вайнекене нового бургомистра Паланги – маленького порта недалеко от мемельской границы7. Революционная деятельность Стаси началась с последних дней прошлого века; тогда 16-летней девушкой она перевозила контрабандой листовки на запрещенном литовском языке через границу Восточной Пруссии. Позднее она поехала со своим мужем в царскую ссылку в Якутск. Она пережила все 40 лет борьбы литовского народа за свои права.

В своем саду в Паланге она показала мне клумбу красных цветов в форме большой пятиконечной звезды. «Когда я посадила это прошлой весной, соседи говорили, что меня за это арестуют. Но когда красные цветы расцвели, пришла Красная Армия».

В течение двух дней я ходила с комсомольцами Пaланги по деревням. Они организовывали батраков на всех больших фермах и разъясняли им новые планы правительства. «Берегите домашний скот и инвентарь, не допускайте саботажа, так как скоро все это будет ваше». Это была та же организаторская работа, какую я видела на фабриках, только в меньших масштабах, более примитивная.

Генерал-лейтенант Винцас Виткаускас

Отчетливее всего я вспоминаю картины новой жизни, которая пришла к рыбакам Швянтойи – маленького порта севернее Паланги. Рыбаки окружили меня и долго не отпускали. «У нас очень редко бывают люди из города, – говорили они, – а мы не имеем возможности съездить в Каунас, поэтому вы должны взять письмо о наших нуждах и отвезти его туда».

У них уже была организация, которую они называли «профсоюзом». Вряд ли это был настоящий профсоюз, так как рыбаки не получали заработной платы и пользовались собственными лодками. Но они считали себя рабочими, – так вместе с союзом рабочих-строителей и союзом служащих частью «новой жизни» порта стал новый «союз рыбаков». Они зарегистрировали двести членов и приняли резолюцию, которую послали президенту Палецкису, а копии ее – в различные министерства.

Среди их требований были: страхование по болезни и помощь семьям утонувших рыбаков, страхование лодок, создание на побережье, а не за тридевять земель, в Каунасе, правительственного учреждения, которое заботилось бы о рыбаках и скупало их рыбу. Там было еще много других требований, но то, что поразило меня больше всего, было их собственной инициативой. Они уже зарегистрировали двести рыбаков, выразивших желание изучать русский язык, и назначили учителями трех пожилых интеллигентов царского времени.

– У нас совсем нет учебников, а так мы готовы начать занятия на наших курсах хоть сейчас. Пришлите нам хотя бы 50 учебников русского языка. Нам также хотелось бы, чтобы у нас была школа, где обучали бы навигации и рыболовству.

– Но ведь вы рыбачите всю свою жизнь. «Неужели вы не знаете рыболовства?» – спросила я.

– Я знаю только то, что говорил мне мой отец, – сказал высокий, закаленный бурями рыбак, в глазах которого голубело море. – Только это, и ничего больше. Я не знаю ни компаса, ни моторов, не умею читать карту. Никто никогда не заботился о нашей учебе. Сметона посылал нам только продажных служащих. А теперь мы тоже хотим получить свою долю в новой жизни.

Когда я покидала их маленький поселок, двое рыбаков просунули головы в мой автомобиль.

– Скажите Стасе Вайнекене, нашему депутату, чтобы она помнила, зачем мы послали ее в сейм, – сказали они. – Если она не присоединит нас к Советскому Союзу, пусть больше не показывается здесь. Не разрешайте уходить Красной Армии. – Они дружески засмеялись, потому что знали, что как раз этого и хотела Стася и миллионы других, и они были уверены, что их желание сбудется.

В течение этой недели во всех уголках страны еще сильнее стало стремление к воссоединению с Советским Союзом, к полному осуществлению программы коммунистов, которая включала четыре пункта для обсуждения на предстоящей сессии Народного сейма:

1. Литва – советская социалистическая республика.

2. Присоединение к Советскому Союзу.

3. Национализация земли с правом пользования для всех действительно работающих на ней.

4. Национализация банков и промышленности.

К концу недели я опять зашла в редакцию «Тиесы». Дозвониться туда по телефону я не могла. Вскоре я поняла причину: оба телефона были часами заняты, так как принимались резолюции, которые передавали из провинции.

Редактор Зиманас разрешил мне присутствовать во время его разговора с уполномоченным из далекой деревни, который сообщал о только что прошедшем митинге.

– Много там участвовало крестьян? – спросил Зиманас.

– Много, – последовал ответ.

– Что они говорят?

– Они приветствуют.

– Что приветствуют?

– Всю программу… Лозунг «Литва – советская республика», присоединение к Советскому Союзу, национализацию банков и промышленности. И…

– А как насчет земли?

– Ну а как же, – сказал уполномоченный, – они это тоже приветствуют. Они говорят, что землю должен иметь только тот, кто сам трудится на ней, а не тот, кто сдает ее в аренду.

– Скажите мне правду, – сказал Зиманас, – не старайтесь угодить. Они действительно не боятся большевиков?