невозможно, нельзя остановиться, потому что там… в одиночестве еще хуже.

Я не забыла вкус его губ. Он все такой же терпкий и сладкий, как горький шоколад с капелькой крепленого вишневого ликера.

Не забыла его прикосновений, которые никогда не были осторожными или трепетными. Артур… Калеб всегда знал, чего хотел, и брал это. И, как пять лет назад, я горела в его руках, плавилась будто лава, готовая на любое безумство. Стоит только попросить…

Но и сама не оставалась в стороне. Яростно отвечала на поцелуи, сминала его губы, не в силах ими напиться, слегка прикусывала, чувствуя ответную дрожь мужчины. Скользила ладонями по сильной спине, теребила мелкие пуговки дурацкого жилета, которые так хотелось просто вырвать с корнем.

И задыхалась.

Не прекращая целовать, дракон подхватил меня за талию и поднял над полом. Я тут же обхватила его бедра ногами, отлично чувствуя напряжение и твердость сильного мужского тела… особенно некоторых его важных частей.

Найдя какую-то каменную глыбу, Калеб посадил меня на нее и вклинился между ног, продолжая покусывать нежную кожу на шее, как раз в том месте, где бешено билась жилка. Откинув голову назад, я уставилась в потолок и почти ничего не видела. Все плыло перед глазами, вспыхивая разноцветными огнями.

Его губы проделали дорожку из поцелуев вверх, слегка прикусили подбородок и вновь накрыли мой рот в наглом болезненном поцелуе с привкусом вишневого ликера. Но это даже хорошо.

Я не хотела сейчас ласки и нежности. Мне нужно было другое. Совсем другое. Пламя, пожар, огонь, вихрь. Чтобы страсть все снесла на своем пути, не дав нам даже шанса на то, чтобы остановиться и подумать.

Громко щелкнули застежки куртки, которую Калеб затем рывком спустил с моих плеч, блокируя руки и почти обезоруживая, лишая доступа к его телу. Я даже слегка зарычала от разочарования.

Так нельзя! Я ведь почти добралась до его рубашки. А там недалеко до ремня на брюках.

Правда, рык тут же сменился едва слышным рваным стоном, когда его губы вновь скользнули по шее, слегка прикусывая кожу, оставляя на ней крохотные синяки. А горячие ладони накрыли грудь, вершинки которой стали ну очень чувствительными. Поймав губами мое дыхание, дракон сильнее сжал холмики, заставив жалобно всхлипнуть и выгнуться, разрешая ему все, что только захочет.

Этого мне тоже не хватало: разряда по коже, сладкой боли внизу живота и жгучего огня в крови… Как же сильно мне его не хватало.

Словно и не было этих пяти лет, когда я не жила – существовала. А он… он вновь играет со мной. Ничего не поменялось. Калеб Бенедикт берет все что хочет, а я позволяю ему.

Эта мысль отрезвила будто ледяное проклятие, мгновенно потушив огонь желания. И дракон сразу почувствовал мое состояние. Отстранился, заглядывая в глаза, пытаясь понять, что сделал не так.

Я видела, как рассудок вновь возвращается к нему, как цвет глаз меняется с янтарного на привычно темно-карий. Видела момент понимания того, что мы… мы оба почти натворили.

– Хверсов хвост, – выдохнул он, отшатываясь.

Ладонью коснулся лица, словно закрываясь.

А я… я вновь почувствовала себя преданной, обманутой дурой. И разозлилась. На него, на Фенрона с его жаждой затащить меня в постель, на весь мир и на себя саму, которая забылась до такой степени, что едва не переспала со своим бывшим.

– Тебе сразу стоило сказать, – тихо произнесла, поправляя куртку, и начала методично застегивать каждую застежку.

– Сказать что? – устало спросил он.

С растрепанными волосами, в расстегнутом жилете и слегка помятой рубашке мужчина уже не выглядел как педантичный декан. Сейчас он больше всего напоминал того Артура, в которого я когда-то так безумно влюбилась.

– Что место на боевом факультете ты даешь только через постель.

Мне не надо было смотреть на Бенедикта, чтобы понять, как сильно задели его мои слова. Мужчина шумно вздохнул и процедил:

– Я думал, что ошибся. Что ты другая. Нет, ты все такая же расчетливая дрянь.

– Ты тоже не изменился. Все такой же похотливый хверс, – не осталась я в долгу.

– Я смотрю, опыта тебе не занимать. Сколько мужчин уже побывало в твоей постели, Геррос?

А вот это обидно. Шлюхой, глядя в глаза, меня еще не называли. За спиной пытались, но потом мучительно долго извинялись.

От проклятия его спасла занимаемая должность. Все-таки магичить на своего предполагаемого руководителя опасно. А так бы точно ходил с зеленой рожей и квакал, совсем как притихшая пипа.

– Я же не спрашиваю, сколько студенток ты принял на боевой факультет после того, как залез им под юбку, – ядовито ответила ему. – Как ты это называешь? Профориентация?

На его шее пробежала дорожка из янтарных чешуек, вновь выдавая эмоции дракона с головой.

Для восстановления ему понадобилось секунд десять.

– Ты никогда не будешь учиться на моем факультете, Меган Геррос, – поправляя воротник своей белой рубашки, сухо заявил мужчина.

– Тогда тебе лучше сразу уволиться, декан Калеб Бенедикт, потому что я сделаю все, чтобы закончить боевой факультет. Хочешь ты этого или нет.

– Я не позволю…

– А я не спрошу…

Мы застыли друг напротив друга. Злые, покрасневшие, еще до конца не отошедшие от вспышки страсти, которая незатухшими искрами витала в воздухе, накаляя его.

Дракон отступил первым.

– Разлом не место для игрушек, Геррос.

– Мне это известно.

– Ты не боевой маг…

А вот это уже обидно.

– Ты ничего не знаешь обо мне. И никогда не знал, – дернув за край куртки, выдала я. – Это все? Или еще будут вопросы?

– Все.

– Я могу забрать свою нечисть?

Небольшая пауза и мрачный взгляд карих глаз.

– Да.

– Всего доброго, декан Бенедикт.

Я схватила мешок с притихшей пипой и поспешила прочь из комнаты. Не оглядываясь. Это самое главное – не оглядываться назад. Потому что там нет ничего кроме боли и отчаянья.

Глава 9

Расчетливая дрянь. Именно так Бенедикт меня назвал.

Если учесть, что пять лет назад, прощаясь, он признавался мне в любви, то, видимо, что-то серьезное случилось уже потом. Уверена, что тут приложила руку Патриша Геррос. И лорд Дандри. Не зря же дракон его упомянул.

Но желания возвращаться и спрашивать, что же заставило его пять лет назад меня бросить, не возникло. Значит, не любил по-настоящему, раз не пришел ко мне лично, не поговорил и не задал вопросы. Оставил меня совершенно одну в неведении. Да еще и солгал о себе.

А если не любил, то зачем слушать жалкие объяснения, снова пытаться поверить… до следующего раза, когда