этим бестрепетно, рутинно. Головы прикладывали к плечам, конечности привязывали. Если же и того сделать было невозможно, к останкам клали куриные яйца и закутывали их в белые саваны. Теперь, когда Эсмаид поведет души людей в Рошгеос, мир богов, они не ослепнут от его сияния.

Среди трупов были трое горожан, убитых прорвавшимся в Золотарь пещерным троллем. Женщины отнеслись к ним с особой заботой: переодели, расчесали и вложили им подарки от семей. Мужчине дали его любимую курительную трубку, мальчику деревянного дракончика, а женщине локоны волос ее детей, чтобы в новом мире она смогла узнать их и приютить.

Вся работа велась с величайшей поспешностью, а народ только и говорил о распоряжении головы города Улзума провести похоронный обряд на закате. Спешка легко объяснялась: сегодняшнее сражение окончено, но уже завтра тролли могут вернуться. Некоторые вполголоса кляли этезианцев, но перед тем всякий раз осматривались, убеждаясь, что поблизости таковых нет.

— До их появления в городе было спокойно, — ворчал один мужик, грубо поднимая павшего солдата за руки.

— Это точно, — поддержал его товарищ, держа покойнику ноги. — И ведь чем больше приходит этезианцев, тем больше приходит троллей! По одному — по два нападали, так теперь дюжинами! Еще и пещерных привели! Как ты это объяснишь?

Они уложили труп на повозку, поверх другого солдата. Первый мужик подпихнул сапогом его свесившуюся ногу.

— Дорож их разберет! Мне уж, кажется, тролли нас от чужаков оберегают. Мы им вроде как свои. А эти с топорами пришли, давай лес на частокол рубить. Вот тролли и разозлились.

— Нет, — отмахнулся второй. — В такой сказ я не поверю. Тролль глупее коровы. Да и чего они тогда наши дома стали крошить? Трое бризарцев полегли.

— Это они сгоряча…

Язар действовал прямолинейней и отправился в казармы. Проводить его напросился мальчик лет семи. Он без конца и как думал, незаметно, разглядывал необычную внешность гостя. Наконец он набрался смелости и спросил:

— Ты, правда, наполовину пепельный цверг?

— Я обыкновенный человек, — недовольно пробормотал Язар.

— А почему тогда твоя кожа такая серая?

— В детстве я сильно обжегся.

Мальчик разочаровано поник, но всего через мгновение оживился.

— А я рад, что ты не цверг! Они противные!

— Разве ты когда-нибудь видел цвергов? — усомнился Язар.

— На картинках в сказках. Они маленькие и тощие, у них длинные руки, а глаза злющие! Они боятся солнца и выползают из нор только по ночам. Тогда они убивают путешественников, а их деньги утаскивают в свои подземные сокровищницы.

— Может и так. А может цверги злые, потому что сказки про них пишут люди. Люди ведь тоже не все добрые.

Это простое наблюдение глубоко поразило мальчика.

— Этезианцы злые. Они отбирают наши земли и занимают наши дома.

Язар беспокойно осмотрелся и наклонился к нему.

— Кто так говорит?

— Все говорят: папа, мама…

— Но ведь этезианцов прислал царь. Разве царю не виднее как управлять страной?

Мальчик сдвинул брови и невольно отклонился назад всем телом.

— Ты старше меня и хорошо дерешься, а только не очень умный. Если бы я так умел драться, то прогнал бы этезианцев из нашего города! Вот твои казармы, — он сердито указал пальцем. — Надеюсь, ты не станешь одним из них.

Он развернулся и убежал, сокрушенно мотая головой. Язар провожал его задумчивым взглядом, пока мальчишка не скрылся за поворотом.

Большое двухэтажное здание казарм распухло от прибывающих жильцов и продолжало разрастаться, пожирая все вокруг. Новые пристройки перегородили дорогу и залезли на соседское подворье, захватив значительную территорию сада. Сохранившаяся часть быстро порастала сорной травой и приходила в запустение. По всему участку как по сжатому полю сновали солдаты. Они давно вытоптали грядки и обнесли сохнущие плодовые деревья. Один солдат подобрал маленькое сморщенное яблоко, обтер о рукав, надкусил, но сплюнул и выбросил порченый плод.

Четыре человека сидели на широком стволе срубленной черешни. Вид у всех был мрачный. Они почти не разговаривали, но больше курили самокрутки, бросая огарки себе под ноги в траву.

— Треклятые тролли! — выругался один из них. — Сколько наших полегло!

— Верно! — поддержал его приятель. — Защищаем этих деревенщин, а достается нам! Пойти бы, да вычистить всю породу этих уродцев! И чего им в лесу не сидится?

— Как же, вычистишь! — усмехнулся в длинный ус третий, старший из них. — Когда два пещерных увальня чуть город в щепки не разнесли. А их в лесу, может быть, десятки. — Он закинул ногу за ногу и задумчиво выпустил кольцо дыма. — Здесь маг нужен.

— У нас девчонка есть, — осторожно заметил четвертый.

— У нас? — переспросил старик, брезгливо поморщился и заглянул тому в глаза. Увидев в них признание вины и робость, он усмехнулся, запрокинул голову и важно заметил: — Не пойдет она с нами.

— Так почему бы нам мага не прислать? — спросил второй. — Хотя бы одного! В Бризарионе их чуть не каждый третий!

— Одного и прислали, — напомнил старик. Все уставились на него. Он продолжал молчать, довольный захваченным вниманием.

— А-а, — сообразил четвертый и усмехнулся. — Наш Улзум такой маг, что может и не маг вовсе. Кто его в бою хоть раз видел?

— Это потому, что все его колдовство уходит, чтобы себя на ногах удерживать, — пошутил первый.

Все четверо дружно рассмеялись. Заметив, что к ним приближается Язар, они резко замолчали, хотя разговаривали на незнакомом простолюдину из Бризара этезианском языке.

— Я ищу тысячника Табрака, — заговорил Язар.

— Табрак в казармах, — отозвался старик теперь уже на общесемардском. — С ним сотник Янгир. Как закончат, тысячник тебя выслушает. Как-никак ты нас здорово выручил. А пока ждешь, посиди с нами, расскажи о себе.

— Да, такого юного и не по годам умелого воина уж больно хочется выслушать, — согласился второй. — Откуда ты такой взялся? Какой народности? А ну, ребята, двигайтесь!

— А может, ты маг? — спросил с надеждой четвертый, теснясь и освобождая край бревна.

— Я лучше подожду тысячника в казармах, — смутился Язар. — Не хочу его упустить.

Если внешний вид громоздких казарм внушал Язару ощущение силы и твердости, то внутренность здания кричала в страхе и дрожала под обитыми стальными пластинами кожаными сапогами растерянных солдат. Цепочка, нет, целая колея грязных следов привела юношу к массивной дубовой двери с тяжелым металлическим кольцом. У двери дежурил невероятных размеров горбатый тощий охранник, рост которого, если его разогнуть, достигал косой сажени. Вид его был угрожающ, рот перекошен на бок, подбородок выдвинут вперед, редкие волосы всклокочены, а тяжелое дыхание походило на размеренное гудение кузнечных мехов. Великан предупредил, что тысячник занят, и Язару придется подождать. Говорил он при этом по складам, а его опущенная сторона рта при