Катастрофа случилась неожиданно. Голову за правым глазом пронзила острая боль. Зрение затуманилось.

«Господи, только не сейчас!» – взмолился он.

Он инстинктивно сбросил обороты. И вынужден был ухватиться за штурвал, чтобы не упасть. А вот Лизетт упала.

– Что же ты меня не предупредил?! – хохоча, крикнула она.

Практически ничего не видя, он проговорил:

– Лиззи, мне нужно, чтобы ты подошла.

Она отмахнулась.

– Да со мной все в порядке, не переживай. Я не ударилась.

По его спине струился пот. От боли тошнило.

«Думай, старина, думай».

Медленно, подавляя стон, он взял бутылку с водой и отвинтил крышку, но, когда попробовал сделать глоток, его желудок взбунтовался. Тогда он вылил воду на шею. Сердце часто билось где‑то у горла.

Проклятье, они слишком далеко от берега.

– Лиззи, – собравшись с силами, уже громче сказал он, – мне нужно, чтобы ты подошла. Быстрее. Прошу тебя.

Голос Джонатана насторожил Лизетт. Она поняла, что случилось нечто плохое. Вскочив на ноги, она подбежала к нему.

– В чем дело?! – закричала она, испугавшись его неестественной бледности. – В чем дело? – Однако она уже все поняла.

Джонатана трясло.

– У меня что‑то с правым глазом.

– Тебе больно?

После короткой паузы, которая была вполне красноречивой, он ответил:

– Да. Я почти ничего не вижу.

Лизетт сняла солнцезащитные очки.

– Возьми меня за руку, – тихо сказала она. – Садись.

Он с трудом опустился на диван.

– Тебе придется довести нас до берега. Я помогу тебе.

– Скажи, твои лекарства с тобой? Ты захватил их?

Он кивнул.

– В бумажнике.

Трясущимися руками Лизетт достала из бумажника блистер и протянула Джонатану таблетку и воду.

– Тебя тошнит, да? – спросила она.

– Немного.

– Тогда постарайся не двигаться. – Он лег на диван и закрыл глаза.

Неожиданно Лизетт обнаружила, что катер продолжает идти на небольшой скорости. Не расспрашивая Джонатана, она изучила приборную панель и выключила двигатель.

Теперь они дрейфовали. Одни на бескрайних просторах.

– Мне вызвать помощь? – спросила она.

– Нет.

Лизетт опустилась на колени рядом с диваном и прижалась щекой к груди Джонатана.

– Лежи спокойно. Мы никуда не спешим.

Он промолчал и только погладил ее по голове.

Время шло. Страх Лизетт рос, но ей было страшно не за себя, а за Джонатана.

Наконец он сделал над собой усилие и сел. Он уже не выглядел так, будто вот‑вот потеряет сознание.

– Посмотри на меня, – обратилась к нему Лизетт. – Только не лги мне. Насколько сильно у тебя болит голова?

– Терпимо.

– Честно?

Он улыбнулся одними губами.

– Честно.

– Тогда расскажи, что мне делать.

– Я буду рядом. Мы пойдем небыстро. Вот эта стрелка должна находиться между вот этими делениями. Самое сложное – это войти в гавань.

– Справлюсь, – сказала она. – Мне всегда хотелось научиться водить катер.

– Катер не водят.

– Какая разница, – отмахнулась она. – Иди ложись и отдыхай.

Всю дорогу Джонатан сидел рядом и наблюдал за ее действиями. Когда они подошли к входу в гавань, Лизетт сбавила скорость и вцепилась в штурвал. Какие‑то суда стали гудеть ей за то, что она идет слишком медленно, однако ей все же удалось дойти до марины, где был причал.

– Надеюсь, у твоего приятеля есть страховка. Это труднее, чем параллельная парковка.

– Я тебе помогу, – сказал Джонатан. – Все будет в порядке.

В следующие пятнадцать минут Лизетт удалось подвести катер достаточно близко к причалу, чтобы Джонатан смог бросить конец. После этого он выключил двигатель, и Лизетт с облегчением выдохнула.

– Ты молодчина, – поцеловал он ее и, наклонившись, стал собирать вещи.

Лизетт аж задохнулась от возмущения. Вот упрямец!

– Дай я. – Она попыталась оттолкнуть его.

– Лизетт, – в его голосе появились командные нотки, – со мной все в порядке. – Это была вежливая форма «отстань».

Однако Лизетт видела, что он не в порядке. Она развернула его лицом к себе и сказала:

– Значит, так: мы медленно идем до машины. Я сажусь за руль и везу нас до дома. После этого мы ужинаем в спокойной обстановке и составляем план действий.

– Зачем нам план? Если ты настаиваешь на том, чтобы я отдыхал, я весь завтрашний день проведу у бассейна.

Она внимательно вгляделась в него, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.

– Джонатан, медовый месяц закончен. Мы как можно быстрее летим в Чарльстон.

С этими словами Лизетт перебралась на причал. Джонатан последовал за ней.

Хотя раньше Лизетт думала, что они оставили машину недалеко, сейчас это расстояние показалось ей бесконечным. Наконец они добрались до парковки. Двигаясь очень осторожно, Джонатан сел на пассажирское сиденье.

Лизетт остановилась перед крыльцом виллы и повернулась к своему мужу.

– Иди прямиком в спальню. Пожалуйста, Джонатан. Я узнаю у горничной, как обстоят дела с ужином, и сразу приду к тебе.

Полчаса спустя, когда она вошла в спальню, Джонатан лежал на кровати ничком. Она шепотом окликнула его. Ответа не последовало, и она, наклонившись, убедилась в том, что он дышит. Врач сказал, что ему отпущено всего шесть месяцев! А вдруг это начало конца?

Она прошла в ванную, встала под горячий душ и заплакала. Джонатан женился на ней, так как ему нужен был кто‑то, кто поможет ему в трудную минуту. Ей нужно найти в себе силы, чтобы игнорировать собственную тоску и быть для него опорой.

Когда она вернулась в комнату, Джонатан лежал навзничь и смотрел в потолок. Она легла рядом с ним. Он тут же обнял ее.

Она не сразу отважилась заговорить.

– Ты же понимаешь, что нам надо ехать домой? – робко сказала она.

– Понимаю, – ровным голосом произнес он.

– Надо позвонить твоей сестре и зятю и пригласить их на ужин завтра вечером. Мэйзи сразу обо всем догадается, когда мы вернемся раньше времени. А объяснения лучше давать лицом к лицу.

– Вот поэтому я и женился на тебе, – сказал он. – Ты олицетворение мудрости.