И тут Лизетт сообразила, что именно сейчас нужно делать, что именно ей хочется делать.

– Тогда в нашем распоряжении вся ночь, – прошептала она. Раз уж их медовый месяц закончился, пусть он запомнит эти последние несколько часов.

Приподнявшись на локте, она стала гладить его грудь, потом провела ладонью по его животу.

– Я люблю твое тело.

Джонатан попытался подмять ее под себя, но она остановила его.

– Подожди, не мешай мне. Я хочу доставить тебе удовольствие.

Он откинулся на подушку и закрыл глаза, а она стала ласкать его член языком. Однако он долго не выдержал: его сжигала страсть, его снедала жажда действовать.

– Хватит, – со стоном произнес он и сорвал с Лизетт сорочку. – Быстро на спину, женщина. Дай мне взглянуть на тебя.

– Ничего не изменилось, – улыбнулась Лизетт. – Все на прежних местах.

Он покачал головой:

– Вот тут ты ошибаешься. Каждый раз я все больше восхищаюсь твоей красотой. У тебя красивое идеальное тело, ты умная и сильная, но все это бледнеет на фоне твоего большого сердца.

Лизетт была потрясена до глубины души. Она не ожидала услышать от него столь поэтичное признание. Она вообще не подозревала, что он способен на нечто романтичное.

– Как красиво ты говоришь.

– Но это все правда, – улыбнулся он. – И я уже несколько часов изнываю от желания. Я умру, если сейчас не войду в тебя.

Это была метафора, способ выразить всю силу своей страсти, но у Лизетт все равно спазм сжал горло.

– Я тоже очень тебя хочу, Джонатан. – Она притянула к себе его голову и поцеловала. – Я вся твоя.

***

Он вошел в нее медленно, еще медленнее, чем в прошлый раз, наслаждаясь пыткой. Ее тело сразу признало его и приняло в себя. Их единение стало чем‑то большим, чем просто физическим соитием, и он погружался в него с головой.

А потом он задвигался в быстром ритме, доводя их обоих до исступления. Он замер на мгновение, выгнувшись, по его телу прошла судорога. Лиззи кончила вместе с ним, обхватив ногами его торс. Утомленные, они так и заснули, не разомкнув тела.

Путешествие до Чарльстона прошло спокойно, без эксцессов, и Джонатан, который чувствовал себя великолепно, уже жалел о том, что согласился прервать их отпуск на Антигуа. Правда, было уже поздно.

Экономка и кухарка были предупреждены об их приезде, и им было дано указание к шести приготовить ужин на четверых. В аэропорту Сент‑Джонса они были вынуждены лишний час прождать вылета. В самолете оба спали. Из‑за плотного трафика от аэропорта Чарльстона до дома они добирались очень долго и по дороге почти не разговаривали.

Помня о том, что должны прийти Мэйзи и Джей Би, Лизетт достала расческу и пудреницу.

Джонатан успокаивающе похлопал ее по коленке.

– Не переживай. Ты выглядишь великолепно. Это же всего лишь моя сестра.

– Тебе легко говорить. Это у меня на голове бог знает что, а не у тебя.

Он рассмеялся, хотя на душе у него было тяжело. Он страшился рассказывать сестре о том, что произошло на Антигуа.

В ворота особняка они въехали почти одновременно с Мэйзи и Джей Би. Прежде чем вылезти из машины, Джонатан глубоко вздохнул и сказал:

– Очень хотелось бы промолчать.

Лизетт кивнула и сжала его руку.

– Все будет хорошо. Правда всегда лучше тайн.

Он не был уверен в этом, хотя выбора у него не было.

Все радостно поприветствовали друг друга и обнялись, а затем прошли в дом, где витали восхитительные ароматы еды. У Джонатана громко заурчало в животе.

– Ты что, не кормила его на Антигуа? – рассмеявшись, спросила Мэйзи у Лизетт.

Лизетт поморщилась.

– Ты же знаешь своего брата. Он всегда все делает по‑своему.

В иной ситуации они бы с радостью выпили аперитив на террасе, но так как Джонатану алкоголь был противопоказан, все сразу прошли в столовую. Еда была очень вкусной, особенно если учесть, что все блюда повару пришлось приготовить за короткий срок: кукурузная похлебка, салат со шпинатом, бисквитный торт со свежей клубникой.

Мэйзи проявила исключительное терпение. Она выдержала беседу о спорте и фильмах, о погоде и надвигающемся сезоне ураганов. Но как только последнее блюдо было убрано со стола, она устремила на Джонатана вызывающий взгляд и заявила:

– Итак, братишка. Рассказывай, что случилось. Почему ваш медовый месяц так быстро закончился?

Так как Джонатан сидел с каменным лицом и молчал, Лизетт решила ему помочь.

– Произошла одна неприятность, – как можно небрежнее проговорила она. Однако ее легкомысленный тон никого не обманул.

– Какая неприятность? – нахмурился Джей Би.

Джонатан устремил взгляд в окно и стиснул зубы. Атмосфера в комнате накалилась.

Лизетт предприняла новую попытку.

– У Джонатана возникла резкая боль за правым глазом. У него на несколько часов упало зрение.

Джей Би тихо чертыхнулся. Мэйзи – что было предсказуемо – расплакалась.

Джонатан встал, обошел стол, обнял сестру и поцеловал ее в щеку.

– Не делай из мухи слона. Сейчас со мной все в порядке.

У Лизетт был целый день на то, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что ухудшение состояния Джонатана, вероятно, наступило раньше, чем предполагалось. А у его сестры и зятя такой возможности не было. Джей Би вскочил и нервно заходил взад‑вперед по комнате.

– Ты же понимаешь, что теперь тебе придется ездить с водителем? Тебе нельзя рисковать.

Лизетт ожидала, что Джонатан рассердится, но тот ответил с полуулыбкой:

– Понимаю. Как‑нибудь решим этот вопрос.

Неожиданно в дверях появилась экономка и объявила:

– Мистер Тарлтон, там, у ворот, машина. Кажется, доктора Шапиро. Он говорит, что ему нужно срочно увидеться с вами.

Джонатан побледнел.

– Впустите его.

За столом воцарилась гробовая тишина. Лизетт посмотрела на Джонатана:

– Ведь он не твой врач, да?

– Нет, не мой, – пожал он плечами. – Не представляю, что ему понадобилось.

Воображение Лизетт тут же нарисовало с десяток сценариев, один хуже другого. А вдруг болезнь зашла дальше, чем они думали? Семейный врач Джонатана был врачом общей практики, а этого отправили сообщить печальную новость.

Когда экономка пригласила гостя пройти в столовую, никто не проронил ни слова. Хотя мужчине было чуть больше шестидесяти, его виски были лишь слегка тронуты сединой.