— Мне плевать, — удается выдавить с трудом. — Я не игрушка. У тебя не получится поместить меня в дорогой город, дом Барби и играть со мной, пока я тебе не надоем. Я чертов живой человек, и моя мама живой человек. И прямо сейчас нам не нужно это дерьмо. Я решаю, с кем мне спать и в чей кровати мне находиться сейчас, и к тебе это никак не относится.

— Еще как относится.

Он еще больше посасывает место, где изгиб шеи переходит в плечо, его рука находится под моей задницей, перемещая меня назад и вперед вдоль его бедра. Другой рукой он пробирается под мою рубашку, поглаживая грудь большим пальцем и потирая мой сосок.

Я осознаю, что мои руки свободны, но по-прежнему держу их над головой в то время, как он трется об мое тело. Когда я сбрасываю руки на его плечи, то понимаю, что не хочу его отталкивать. Вместо этого использую его плечи как опору, чтобы прижаться к его бедру.

Нервные окончания моей киски становятся гиперчувствительными, клянусь, что могу чувствовать каждую ниточку его высококачественных шерстяных штанов. Его нога перемещается, крошечная помеха, но это прерывает ритм и останавливает давление.

— Если ты остановишься… — угрожаю я ему, все тело, пронизано от гнева до хриплого желания.

— Шшш, зайчонок, я понял тебя.

Он полностью поднимает меня и разворачивает. У меня нет выбора, кроме как обернуть свои ноги вокруг него. Несколько быстрых шагов, и мы заходим в другую спальню с гигантской кроватью, ничего особенного. Он бросает нас на кровать и опускается на меня сверху. В моем поле зрения нет ничего, кроме его твёрдого тела и внезапного покраснения на его скулах, вызванного приливом страсти.

Он выглядит жестоким и голодным.

Прежде чем у меня появляется другая мысль, его рот находит мой, а рукой он отодвигает кружево моих трусиков. Я стону от чувства его толстого языка в моем рту, давления его пальцев: сначала одного, затем двух, толкающихся в меня. Посасывая его язык, я приподнимаю бедра, чтобы прижаться к его руке.

Его свободная рука погружается в мои волосы, отодвигая мою голову назад, как будто он не может просунуть свой язык достаточно глубоко в меня. На вкус он как мята и приземленное, истинное желание.

Мое тело оживает, и оно напрягается под ним в кульминации. Я обхватываю его своими ногами, прижимаясь сильнее.

Покончив с его ртом, я задыхаюсь.

— Быстрее. Трахни меня своими пальцами.

Он проталкивает третий палец, и я вскрикиваю от удивления, потому что он неумолимо начинает ими двигать.

— Ох, я собираюсь жестко тебя трахнуть. Засунуть свой толстый член в тебя, и ты будешь чувствовать его еще несколько дней после этого. Это то, что ты хочешь?

— Боже, да, — хнычу я.

— Твоей жадной киске нужен я, не так ли? — требует он.

— Да.

Это единственный ответ, который я могу ему дать.

— В следующий раз это будут не мои пальцы. В следующий раз ты оседлаешь мой член, сжимая свою киску вокруг него и притягивая меня к себе так, словно никогда до этого не кончала.

Инстинктивно я знаю, что этот человек при всех его недостатках может подвести меня к более высокой точке, на которой я когда-либо была.

Я хочу отправиться туда. Прямо сейчас. Поэтому захватываю его запястье, сжимая бедра вокруг его руки настолько сильно, что могу чувствовать его кость между своими ногами.

— Заставь меня кончить, Йен, — приказываю я.

Он не единственный, кто может требовать. Он издает хриплый, злой смех и наклоняется, чтобы укусить меня за сосок, прямо через футболку и хлопок моего лифчика, и это очевидно все, в чем я нуждаюсь, потому что первая дрожь проходит по моему телу. Клянусь, он посасывает еще упорней, и такое ощущение, что половина моей груди находится у него во рту. Левая грудь сжимается от мучений, в то время как он другой рукой продолжает неустанно трахать мою киску. Он не останавливает резкие, жесткие перемещения руки даже после того, как мои бедра открываются, и я замираю, дрожа на покрывале. Нет. Он продолжает мучить меня. Накрывает меня своим телом, его рот снова на моем.

— Ты можешь еще! — ворчит он напротив моих губ.

— Нет, — говорю я слабо, отодвигаясь от него. — Я закончила.

Он неподвижен.

— Ты закончишь тогда, когда я скажу. Твоя киска все еще хочет меня.

Его длинные пальцы все еще поглаживают мои ноющие нервные окончания, немного мягче, но все еще интенсивно. Подушечкой пальца он нежно ласкает мой клитор, и я дрожу с каждым движением.

— Ты такая влажная и горячая, чертовски красивая сейчас, и я хочу, чтобы ты кончила. Сейчас.

Так или иначе, он прав. Я кончаю снова, когда он приказывает. Сильное напряжение приходит вместе со вторым оргазмом, который настигает меня, и я выгибаюсь напротив матраса.

У меня поджимаются пальцы на ногах, освобождая сексуальное напряжение со всей моей внутренней энергией, извиваясь и затем взрываясь.

Он вытаскивает пальцы из меня, но прижимает их напротив моего клитора, чтобы успокоить боль, оставленную там. Шепчет мне на ухо, какой красивой и сладкой я смотрелась и звучала, как он не может дождаться, чтобы испробовать меня. Оставшееся время я пытаюсь прийти в себя.

— Я все еще сержусь на тебя, — бормочу я, потому что лежу, как выброшенная на берег морская звезда.

Он смеется и склоняется, чтобы снять мои трусики и леггинсы, которые все еще наполовину на мне.

— Что ты делаешь?

— Очищаю тебя, зайчонок. Оставайся тут.

— Я остаюсь только потому, что хочу, — кричу ему вслед. — Не потому, что ты говоришь мне.

— Это работает.

Я слышу звук включающегося крана. Несколько минут спустя он возвращается с мочалкой в одной руке и полотенцем в другой. Он игнорирует свою эрекцию, которая украшает его шерстяные штаны, сначала нежно протирая меня мочалкой, а затем полотенцем.

— Ты смущаешь меня, — шепчу я, когда он протирает меня, но не могу отрицать, как хорошо это чувствуется, когда кто-то заботится о тебе таким образом.

— Все довольно просто.

Он отбрасывает полотенце, а затем начинает одевать мои велосипедные леггинсы.

— Да, правильно, и Эйфелева башня была создана за день. Эй, что насчет моего нижнего белья?

Я протестую, наконец-то садясь прямо, и принимаю главенство над ним.

— Они влажные. Ты уверена, что хочешь их?

Он поднимает их на одном пальце, но когда я перемещаюсь, чтобы захватить их, он сжимает кулак вокруг розового кружева и засовывает себе в карман.

— Прекрасно, — говорю я раздраженно. — Будь извращенцем. Сохрани их.

Надеваю штаны и замечаю