– Я пока пойду. Позвони мне, если что-нибудь найдешь.

Рут кивнула:

– Как там Эмили? Похоже, она в шоке. В последний раз, когда я ее видела, ее было не узнать. Как будто у нее поехала крыша.

Джеральдин поморщилась:

– Давай не будем так говорить.

Рут наморщила лоб, но потом до нее дошло:

– Не будем, конечно.

– Насколько я знаю, у нее все хорошо. Она вернулась на работу.

– Это надо же! – Голос Рут звучал с неподдельным изумлением. – Молодчина. Мне нравится ее психотерапевт. Такого я порекомендовала бы любому. Вы помните, когда Эмили почти поселилась у нас в участке? Он приходил и говорил с ней, потому что мы не могли сообщить ей ничего нового. Сразу видно, что и человек хороший, и специалист превосходный…

Выходя из ратуши, Джеральдин увидела на ступеньках целующуюся парочку. Великолепное здание, в котором, помимо прочего, располагался круглосуточный диспетчерский пункт видеонаблюдения, вмещало в себя приемную мэра, городской архив и ЗАГС. Похоже, именно это и было причиной их страстных объятий на ступеньках, решила Джеральдин, увидев в руке у женщины букетик белых роз. Отведя взгляд, она прокрутила на экране телефона список контактов и набрала номер Эрика Хадсона.

– Добрый день, инспектор Саттон, – ответил ей голос в трубке.

Джеральдин улыбнулась. Ей нравился звук его голоса – размеренный, теплый и с легкими нотками юмора. Если б она была способна влюбиться в мужчину только по его голосу, Эрик победил бы с большим отрывом от остальных. Говор ее мужа был чисто бристольским. Впрочем, она уже привыкла и к его акценту, и к словечкам. Главное, чтобы дети их не копировали.

– Привет, Эрик, я звоню по поводу Эмили Джейкобс. Как, по-твоему, ее дела? Нет, я не жду, что ты нарушишь конфиденциальность и все такое, просто хочу узнать твое мнение по поводу ее последней находки.

Психолог молчал, и Джеральдин на секунду подумала, что прервалась связь.

– Что за последняя находка?

Черт, какое счастье, что он не видит ее лицо! Внезапно она ощутила себя круглой дурой. С какой стати Эрику знать о том, что произошло только сегодня?

– Просто подумалось, вдруг она сказала тебе об этом, и у тебя может быть на этот счет свое мнение… Эмили нашла это только сегодня утром и наверняка сама расскажет тебе, что именно… Я-то не могу, поскольку в данный момент это часть продолжающегося расследования. Информация должна поступить к тебе непосредственно от нее. Понимаешь?

– Разумеется, – ответил он более чем серьезно. – Пусть Эмили все расскажет сама. Это хорошая находка?

Джеральдин вздохнула:

– Пока не знаю. Нам еще предстоит проверить это.

Они попрощались. Джеральдин увидела, что получила эсэмэску от Эмили: «Спасибо за чай. Напугана и взволнована на ближайшие несколько часов. Надеюсь, вы ее обнаружите».

Джеральдин вздохнула. Она очень надеялась, что Эмили найдет образец почерка Зои, и это развеет ее сомнения о том, что с запиской что-то не так.

Эмили была уверена: пакеты для мусора в ее запасной спальне явно кто-то трогал – с тех пор, как она в последний раз перебирала их. Иное дело, что она не замечала этого до того самого утра, когда нашла записку. Эмили вышла из комнаты с запиской в руке и больше не возвращалась. Теперь ее мучил вопрос: трогала ли она их, пока находилась в комнате? Джеральдин ответила на ее эсэмэску, напомнив ей про ее обещание поискать образец почерка Зои, а также запретила брать в руки фоторамку, чтобы не стереть чужие отпечатки пальцев, если таковые на ней имеются.

Кстати, подумала Эмили, станет ли полиция проверять в ее квартире другие места, до которых могла дотронуться Зои: входную дверь, дверь этой спальни и, возможно, пластиковые пакеты? Прислоненные к стене, пакеты стояли сверху картонных коробок, в свою очередь стоявших во всю длину односпальной кровати. Противоположную стену занимало расследование Эмили – ее заметки, фотографии, карты, пожелтевшие газетные вырезки, год поисков Зои, застывший на месте. Тесное пространство между кроватью и «Стеной Зои» было ее любимым местом для размышлений. Эмили казалось, что, сидя среди вещей Зои, ей будет легче найти сестру.

В последний раз она просматривала содержимое пакетов и коробок после того, как те сюда прибыли. Полиция уже проверила их и взяла то, что сочла нужным. Полицейские все еще держали у себя ноутбук Зои, а также ее расческу и зубную щетку, с которых они получили образцы ее ДНК. Остальные вещи лежали в спальне Зои, пока их не перевезли в квартиру Эмили.

Она аккуратно сложила одежду и постирала ту, что была привезена прямо из родительской корзины для белья. Выбросила наполовину использованные пузырьки и тюбики с туалетными принадлежностями и упаковала в коробку более ценные и личные вещи – косметику, украшения, компакт-диски, фотографии, учебники. Никаких дневников среди них не было. Зои не хватало терпения вести дневник. Выросшая в век высоких технологий, она использовала их, когда это было ей нужно. Страдая незначительной дислексией, Зои еще со школьной скамьи привыкла пользоваться ноутбуком, и, учась на медсестру, наверняка делала то же самое.

Горлышки двух пакетов казались скрученными не так туго, а сами они – не такими полными. Неужели Зои что-то взяла? Может, что-нибудь из одежды? В одном из этих пакетов сверху лежала кожаная куртка самой Эмили. Она это точно знала, потому что, найдя ее среди вещей Зои, вспомнила: именно в ней сестра в последний раз была на музыкальном фестивале, потому что замерзла. Было достаточно понюхать воротник, чтобы узнать запах ее духов. Именно по этой причине Эмили держала куртку в пакете, чтобы сохранить запах Зои.

Ей предстояло проверить десяток пакетов. Она начала с тех, которые были набиты плотнее – их, похоже, никто не трогал, – и закончила двумя, которые, как она заподозрила, кто-то недавно вскрывал. Кожаной куртки не нашлось ни в одном из них. В принципе их содержимое можно вытряхнуть на пол, но Эмили была уверена, что куртки там не будет. Потому что та определенно лежала в самом верху одного из них. Теперь же ее там не было.

Эмили не знала, смеяться ей или плакать. В эту минуту Зои могла быть в ее куртке, ожидая, когда старшая сестра приедет и найдет ее…

– Зои, почему ты так поступаешь со мной? – прошептала она. – Не проще ли вернуться домой?

Ей тотчас вспомнилось, как младшая сестра читала на ночь молитвы, хотя родители никогда их этому не учили и не поощряли этого. Одетая в свою любимую розовую ночнушку с изображением Золушки, Зои подглядывала сквозь пальцы, проверяя, смотрит ли на нее Эмили и слушает ли, и увидев, что да, смотрит, хихикнула и сменила слова молитвы на другие, которым ее научила Эмили: «Сейчас, когда ложусь я спать, прошу я Господа конфет мне дать».

Зои была таким милым ребенком! Но избалованным. В двенадцать лет она уже вовсю таскала у Эмили косметику и наряды, как будто уже была подростком, как будто хотела вырасти слишком быстро. Эмили несколько раз отругала ее, после чего Зои на нее долго дулась. Когда та заявила, что тоже хочет стать медсестрой, Эмили чуть не запрыгала от радости, хотя младшая сестра не отличалась трудолюбием и явно выбрала не ту профессию. Школьные отметки едва-едва позволяли ей поступить в медицинский колледж, но даже их она получала лишь благодаря постоянной помощи Эмили.