Она знала: ей придется рассказать родителям о записке. А еще у нее больше шансов найти у них дома что-то вроде старой поздравительной открытки. Сама Эмили получала от сестры лишь эсэмэски со словами «С днем рождения» или «Счастливого Рождества», но родителям Зои наверняка слала открытки.

Завтра Эмили пойдет к ним и поищет что-нибудь, написанное почерком сестры. Утром ей выходить в раннюю смену. Она приедет на работу, разыщет Дэллоуэя и заверит его, что ее лечащий врач не нашла никаких противопоказаний. Ему больше нет оснований беспокоиться.

На следующий день Эмили закончила свою смену с чувством удовлетворения. День прошел удачно, без каких-либо эксцессов и происшествий. Ничего драматического или неприятного не случилось. Пациенты отправлялись в операционную, возвращались оттуда прооперированными и быстро шли на поправку. Дэллоуэй был счастлив. По его глазам Эмили видела, что он больше не обеспокоен ее поведением, и после обхода даже похвалил ее за хорошую работу. Она буквально летала, хотя за спиной у нее была восьмичасовая смена и почти ни минуты отдыха.

…Эмили шагала к дому родителей с твердым намерением найти то, что ей нужно. Джеральдин не тратила время впустую. Не будет тратить и она. Детектив-инспектор договорилась, чтобы в шесть тридцать утра домой к Эмили пришел следователь и забрал фоторамку, которую он поместил в большой пластиковый пакет для улик. Накануне вечером Джеральдин эсэмэской предупредила ее о столь раннем визите. В ответ Эмили заверила ее, что не возражает, поскольку ей выходить в утреннюю смену и к этому времени она уже встанет.

После обеда Эмили послала Джеральдин эсэмэску – сообщить о своих планах, а также спросить, стоит ли говорить родителям о своей находке. Она не хотела, чтобы они без нужды отнимали у Джеральдин время и искали еще пять минут славы. Эмили, как обычно, уберет их дом и заодно поищет открытку к дню рождения или рождественскую. Как только будет доказано, что записка действительно от Зои, им можно будет все рассказать. Можно даже не сомневаться, что мать позвонит какому-нибудь репортеру, возможно, в надежде получить вознаграждение за свою историю. Хотя вряд ли кто купится на историю о пропавшей взрослой девушке, оставившей записку, что она не вернется домой. Ее родители, похоже, начисто забыли о том, что взрослый человек может уехать куда угодно. Им крупно повезло, что полиция занималась поисками их дочери так долго и упорно, а теперь была готова принять к сведению новое свидетельство.

Опустив голову, она проверила свой мобильный – нет ли ответа от Джеральдин. Таковых оказалось два. Первый был предельно краток: «ОК». Прочитав второй, Эмили вздохнула: «Нужно будет обсудить. Родители – ближайшие родственники». Тут она на ходу налетела на кого-то, шагавшего в противоположном направлении. Это была ее вина – она не смотрела, куда идет.

– Извините, – сказала Эмили, растерянно уставившись на невысокую женщину. В первые секунды перед глазами у нее все расплылось. В белой блузке с коротким рукавом и темной юбке, без чулок, крупные ступни засунуты в белые парусиновые туфли на резиновой подошве. Вид усталый и измученный. Верхняя губа в капельках пота, к влажному лбу прилипли пряди волос.

– Ой, с вами всё в порядке? Может, вам помочь?

Женщина с отчаянием в глазах пристально смотрела на Эмили.

– Мне нужно найти мою племянницу. Она пришла сюда, а теперь не идет домой, – с сильным иностранным акцентом ответила она.

– Хорошо, хорошо, мы найдем ее. Как ее зовут? Как она выглядит? – спросила Эмили, глядя на лица прохожих.

Женщина взволнованно взмахнула рукой:

– Она маленькая. Темные волосы, как у меня. Очень красивая и молодая.

Эмили обняла ее за плечо и повела к входу.

– Не переживайте. Пойдемте к дежурному. Вдруг там помогут ее найти. – Нажала кнопку вызова лифта. – В какой день она поступила? Сегодня? Вчера?

Женщина отстранилась. Ее испуганное поведение насторожило Эмили. Зажав ладонями рот, незнакомка дрожала всем телом.

– Вы не понимаете. Катка не пришла домой. Сестра говорить, что она не сошла с самолета. Доктор Дэллоуэй говорить, что он не знает, куда она делась. Но сначала она была здесь. Затем она должна сесть на самолет домой, но она не вернулась, и моя сестра обвиняет меня. Катка – единственная дочь.

Эмили решила отвезти ее в какое-нибудь уединенное место и с облегчением открыла дверь лифта. Запихнув в него женщину, попыталась успокоить ее:

– Не расстраивайтесь. Я уверена, все будет хорошо. Когда сюда поступила Катка?

– Тридцать июня, – сквозь слезы ответила женщина; ее голос был едва слышен из-под ладоней.

Эмили уставилась на опущенную голову. Внезапно она ощутила звон в ушах и тошноту. Наверное, она ослышалась. Тридцатое июня. В тот день у нее была операция. В тот день Эмили видела на соседней койке молодую женщину. Чтобы не вскрикнуть, она зажала рот рукой. Поздно. Женщина подняла голову. Ее глаза в упор смотрели на Эмили.

– Вы что-то знаете? – взволнованно сказала она.

Эмили поспешила покачать головой.

– Вы что-то знаете. Я вижу по вашему лицу.

Эмили снова покачала головой и отступила прочь от женщины.

В следующий миг лифт пискнул. Двери распахнулись, Эмили быстро вышла и… налетела на Дэллоуэя. Он положил руку ей на плечо и наверняка что-нибудь сказал бы, если б не вопль женщины за ее спиной.

– О, доктор Дэллоуэй! Они до сих пор не нашли ее…

Он моментально бросился к ней и в уединении лифта обнял за плечи.

– Тише, Мария. Катка вернется домой. Вы не должны отчаиваться. Она вернется.

Желая улизнуть от них прежде, чем женщина снова спросит ее, Эмили бросилась к лестнице. Сердце колотилось в груди. Хорошего настроения как не бывало. Проблема, которая, как ей казалась, ушла, все-таки вернулась. Возможно ли, что та девушка, которую она видела, – это и есть племянница этой женщины? Так кто же все-таки пропал? Эмили хотелось одного – убежать от этой ситуации. Отрицать, что она видела эту женщину. У нее была Зои. Ей ни к чему чужие проблемы.

Опустив голову, Эмили поспешила к парковке. Она не будет думать об этом сейчас. Племянница женщины, вероятно, жива и здорова. Эмили же поедет к своим родителям. Сделает то, что ей поручено сделать. Не хватало ей запутаться в чужих страданиях…

И все же, пока Эмили ехала из больницы, все, о чем она могла думать, это то, что ей ничего не примерещилось. Она видела эту девушку на соседней койке – это ее маленькая рука безвольно свисала с края кровати, ее кисть дергалась каждый раз, когда ей давили на грудь. И вот теперь она знает ее имя.

Эмили сразу поняла: ее родителям еще неизвестно о записке. Джеральдин либо не удосужилась сказать им, либо нарочно тянула время. Они сидели на своих обычных местах в прокуренной гостиной с включенным телевизором; отец храпел, а мать уже искала поводы для новой ссоры.

– Выкроила время заглянуть к нам? С твоей новой работы?