– На всю жизнь, – прохрипела Нюрка.

“Ожившую” мы сопроводили в комнату, отсыпаться и приходить в себя. Мальчишки занялись изучением газеты про вязание, Мэй пообещала приготовить обед, а Эллад – проследить за Нюркой и, если понадобится, встретить ремонтников.

Ральф и я зашли за Шенни вместе. Малышка прыгала возле мальчиков и громко пела, но те терпеливо молчали. Когда мы спросили, не хочет ли Шенни прогуляться в город, радость была у всех: и у нее самой, и у тех, кому она больше не будет мешать.

Но, как оказалось, просто одеть ребенка и вывести “в свет”, сложно. У нее не было ни теплого пальто, ни целых ботиночек. Дырявые запятники валенок доверия не внушали, а пальто было только тоненькое и старое, продуваемое. Укутали девочку в одежду Пирси, чтобы донести ее до лавки с готовой одеждой. Ральфа даже просить не пришлось купить ей что-нибудь, он сам предложил.

День выдался теплым, будто по заказу. Ласковое солнышко согревало щеки, и вскоре стало даже немного жарко. Хрустящий наст рассыпался под ногами, а от сверкающего снега начинали болеть глаза.

– А куда мы идем? – спрашивала Шенни, которая не сделала ни одного шага – весь путь из дома сидела на руках Ральфа.

Сам Ральф, как мне казалось, боялся даже вздохнуть лишний раз, и с такой теплотой смотрел на ребенка, что у меня щемило сердце от нежности.

– На ярмарку, – вот уже в который раз отвечал он ей. Улыбался, когда та удивленно разевала рот. – Где продают игрушки и леденцы, а еще книжки с картинками. Хочешь книжку?

– У нас много книжек.

– А с картинками?

– Мам? – Шенни повернула личико ко мне, и оно тут же оказалось спрятано под широким капюшоном. Пальто Пирси было большевато для четырехлетней девочки.

– Мам? – удивился Ральф.

– Она всех воспитателей так называет, – отмахнулась я. – Нет, Шенни, у нас нет книжек с картинками.

– Значит будут, – улыбнулся мужчина.

– А леденцы? – спросила девочка.

– И леденцы.

Мы проходили мимо молочной лавки, когда нам наперерез выбежала встревоженная госпожа Ветердон. Женщина облизнула сухие губы, сцепила пальцы в замок на уровне груди:

– Господа, а вы не видели тут девушку? Невысокая блондинка в ярком пальто? Дорогом, хорошем! Явно на этой улице живет. Не видели?

– Что-то случилось? – спросила я, едва не выпалив, что видели.

– Да нет, что вы! – женщина замахала обеими руками. – Обещала зайти ко мне вчера вечером, да так и след простыл. А я ведь жду!

– В синем пальто? – нахмурился Ральф.

– Да! – радостно воскликнула госпожа Ветердон.

Я только открыла рот, чтобы рассказать правду, как Ральф меня перебил:

– Так умерла она вчера. Выпила что-то, да умерла. Кстати, – мужчина вытащил пузырек из кармана. – Вот это она выпила. Я, конечно, не знаю кто изготовил, но обещаю, обязательно выясню, и виновник будет наказан. Не волнуйтесь, госпожа, обязательно выясню!

Мы обогнули побледневшую женщину по дуге и одновременно сцепили зубы, чтобы не расхохотаться. За спиной послышались вздохи и причитания, но в обморок госпожа Ветердон не грохнулась, хотя я очень этого ждала.

– Как думаешь, – заговорил Ральф, когда мы отошли от нее на приличное расстояние, – сама придет с повинной или придется припугнуть?

– Сомневаюсь, что она признается в совершении преступления.

– Она и правда не кажется тем человеком, которого мучает совесть.

– А у Нюры тоже синее пальто, – пробормотала Шенни задумчиво. – А у меня… – девочка покосилась на свою верхнюю одежду. – Какой это цвет, мам?

– Коричневый, милая.

– У меня коричневое, – кивнула девочка и склонила голову на плечо отца.

Ральф на миг прикрыл глаза. На его губах блуждала мечтательная улыбка, а когда он посмотрел мне в лицо, в его взгляде читалось: “Спасибо”.

Мы нашли свободную повозку только в Четвертом квартале. В ней добрались до центра города, где на большой площади была развернута ярмарка.

– Для начала зайдем в салон готовой одежды, – сказал Ральф, минуя дорогу, сворачивающую на площадь.

– Салон? – удивилась я. – Не в лавку?

– В лавчонках почти ничего нет и шьют по заказу, а в салонах, которые часто бывают в таких больших городах, для среднего класса продают одежду в разных размерах. Это очень удобно. В столицах заказы можно ждать неделями, не у каждого есть столько времени. Здесь я знаю один, видел, когда только приехал. А, вот он, смотри, – мужчина указал мне на серое трехэтажное здание, виднеющееся впереди за сквером. – Дом одежды и тканей. В нем продают как готовые изделия, так и расходные материалы для шитья, вязания, и всего такого.

В Доме одежды нас встретили холодно. Пока администратор не разглядела в Ральфе небедного человека, на нас смотрели, как на бродяжек. Наверное, из-за Шенни. Я сомневалась, что мое, между прочим, приличное, пальто, могло вызвать брезгливость в ухоженных работницах Дома.

Но когда Ральф, не спрашивая цен, стал подбирать одежду для дочери, девушки засуетились. Меня усадили на диван возле окна, принесли горячее шоколадное молоко и рассыпчатое печенье. Шенни позволили бегать по залу и трогать манекены, а Ральф время от времени подзывал девочку и спрашивал, нравится ли ей то, что он выбрал.

Я любовалась роскошными платьями и наслаждалась напитком. Множество манекенов оказались разодеты, как на прием у короля: сверкающие платья, белоснежные шубки и муфточки, кожаные сумочки в деревянных руках. А обувь! Какая в этом салоне была обувь! Мои ботинки на плоской подошве, пусть и очень симпатичные, на фоне красивых сапожек с низким каблучком смотрелись просто нелепо. Я казалась себе одетой для работы в коровнике, но никак не для жизни в Пятом северном квартале. В Дороне таких салонов и нарядов я ни разу не видела. Наверное, и к лучшему, потому что тогда я бы точно тратила все заработанные деньги наравне с Нюркой. Ой, только бы она не узнала про этот Дом!

– Агата? – бархатистый голос Ральфа выдернул меня из размышлений. Мужчина показывал мне нарядное детское платье на манекене. Пышное, как зефир, с воланами и сияющими камнями. – Тебе нравится? Думаю, взять для Шенни на Снежный праздник.

– Оно прекрасно, – согласилась я. –