Вымыв кастрюлю и раковину, я погасил в кухне свет. Какоеоблегчение — уйти подальше от этого страшного свертка!

Мэриан как раз поднималась с кровати. Я обнял ее.

— Со мной все в порядке, — повторила она. — Жаль, что я таксорвалась.

— Все в ажуре, — сообщил я. — Ключ от номера был у него вкармане. Только это меня и беспокоило. Ты когда улетаешь?

— Возможно, в пять пятнадцать и наверняка в шесть тридцать.

Я посмотрел на часы. Без пяти два. Ей придется долго ждатьодной в аэропорту, но тут уж ничего не поделаешь. Здесь ей оставаться нельзя.

Тем не менее казалось, она уже полностью овладела собой идействовала разумно. Мэриан подкрасила губы и надела шляпу, а я уложил еедорожный чемоданчик и принес ей пальто, перчатки, сумочку. Ключ от номера вмотеле «Дофин» я сунул себе в карман.

Когда мы проходили через комнату, в ее глазах на мгновениепромелькнул страх.

— Машина стоит приблизительно в квартале отсюда, — сказал я.— Не хотел подгонять ее к самому дому.

Она ничего не ответила. Я выключил свет и запер двери. Когдамы сели в машину, я дал ей закурить. Всю дорогу до Коллинз-авеню она молчала.

Лишь один раз я повернулся и взял ее за руку. И почувствовалледяной холод даже через перчатку.

Я остановился подальше от «Дофина». Повернувшись к ней,зажал ее лицо в своих ладонях и сказал:

— Я не задержусь больше десяти минут. Ты уверена, что тебене станет плохо?

— Да, конечно, — ответила она с тем же спокойным и как будтонепоколебимым самообладанием.

Пройдя мимо центральной части «Дофина», я приблизился к немусо стороны выезда. Здесь находилась просторная автостоянка, расположенная вдольбоковой стены здания. Тут же был и черный вход. Я вошел через него и очутился водном из коридоров нижнего этажа. Я вынул из кармана ключ от номера 226. Вконце коридора увидел лифт самообслуживания и ведущую вверх лестницу.Поднявшись по ней на второй этаж, я начал сверять номера — 214, 216… Нет, несюда. Тогда направился в противоположную сторону и свернул за угол. Навстречумне шел официант с подносом в руке. Я кивнул ему, рассеянно помахивая ключом.Он улыбнулся и прошел мимо. Ага, 224, 225. Значит, я двигаюсь правильно. Теперьв коридоре не было ни души. Я отпер дверь, проскользнул в номер и заперся наключ.

Окна на противоположной стороне комнаты были завешеныпортьерами. На ночном столике рядом с кроватью горел свет, в ванной — тоже.

Один из трех чемоданов лежал в сетке для багажа, другие двастояли под ней на полу. Их вид мне не понравился. Он пробыл здесь не меньшедесяти минут и не открыл ни одного чемодана? Значит, мог звонить по телефону Ачто, если он звонил Корел Блейн, чтобы сообщить о своем приезде? Мы рассчитывалина то, что он никому не позвонит из-за позднего времени. Но если все-такипозвонил, не сказал ли ей о письме Мэриан?

Впрочем, в данную минуту я все равно ничего не мог сделать.Мне предстояло разрядить много других мин, прежде чем начать думать об этом.

Я присел на кровать и потянулся к телефонной трубке.Дежурный администратор мог знать, что Чэпмен отлучился из мотеля. Возможно, ондаже вызвал для него такси. В таком случае нужно было начать с этой стороны.

Я снял трубку.

— Пожалуйста, дежурного, — сказал я.

— Хорошо, сэр… — Телефонистка тут же добавила:

— О, это вы, мистер Чэпмен? Хотите, чтобы я еще разпопробовала связаться с Томастоном?

Я подавил вздох облегчения.

— Нет. Просто отмените заказ. Я позвоню утром.

— Слушаюсь, сэр.

Ночной дежурный снял трубку:

— Дежурный слушает.

— Это Чэпмен, — сказал я. — Из номера 226.

Никаких писем на мое имя?

— Гм… Сейчас посмотрю… Нет, сэр, ни одного письма.

— О'кей! Пожалуйста, предупредите на коммутаторе, чтобы сомной никого не соединяли. Я не хочу, чтобы меня до полудня кто-либо беспокоил.Не забудьте, пожалуйста.

— Хорошо, сэр. И повесьте на ручку двери дочечку, тогданикто из служащих к вам не войдет.

— Благодарю, — сказал я.

Вынув из шкафа дощечку с надписью: «Не беспокоить», явыключил свет и выглянул в коридор. Никого. Я повесил дощечку на ручку двери,удостоверился, что дверь заперта, и направился к лестнице. По дороге никого невстретил.

Очутившись на тротуаре перед мотелем, я облегченно вздохнул.Еще одно препятствие было позади.

Я развернул машину, направляясь на Коллинз-авеню, а затемсвернул на дорогу, ведущую к аэропорту.

Она сидела рядом со мной — прямая и спокойная. За всю дорогуМэриан только один раз нарушила молчание.

— Я воспользовалась тобой, — сказала она задумчиво. — Дапростит меня Господь Бог… Прости и ты меня, Джерри.

— Как это, воспользовалась мной? — переспросил я. — Что тыимеешь в виду?

Она промолчала.

Мы подъезжали к аэровокзалу. Когда я остановил машину наобочине дороги, было без десяти три.

— Какой сегодня день? — быстро спросил я.

— Четверг, четырнадцатое ноября… И не надо, Джерри! Говорютебе, со мной все нормально.

Но я должен был убедиться в этом. Ведь с этого момента ейпредстояло жить одной и полагаться только на себя.

— Скажи мне, что ты будешь делать?

— Я улечу отсюда в пять пятнадцать или в шесть тридцать. Влюбом случае уже к полудню буду в номере в Нью-Йорке. В час дня уеду из отеля иполечу в Новый Орлеан. В Томастоне буду в субботу утром. А дальше — все вточности так, как мы с тобой распланировали.

— Хорошо, — одобрил я.

— Ты не забудешь про магнитофонные записи? И ни при какихобстоятельствах не пытайся звонить мне.

— О записях не беспокойся. И вообще не беспокойся ни о чем.Все будет О'кей! Мы простимся здесь. А потом я разверну машину, высажу тебя уаэропорта и умчусь. О'кей?

— О'кей! — Она повернулась и приблизила свое лицо к моему.

Я поцеловал ее, прижав на миг к своей груди, и шепнул,прикоснувшись губами к ее щеке:

— Я не успокоюсь, пока опять не буду с тобой.