"Секретарь в приемной, миссис Инглиш. Вдова.

Шатенка. Симпатичная. Сын кончает школу…"

— Мисс Корел Блейн, — сообщила телефонистка. — ВызываетМайами-Бич.

— Одну минуту.

"… Ненавидит Мэриан. Любит красивые вещи.

Бранит Чэпмена за грубые слова. Спор о том, насколько пышнойдолжна быть свадьба, решен в ее пользу. Медовый месяц — непременноПалм-Спринге. Акапулько исключается. Не терпит рыбной ловли. Заставь ееговорить о вечерах по случаю свадьбы. О вечерних платьях. О предполагаемыхгостях…"

— Говорите, соединяю!

— Хэррис милый…

— Ангел, как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Просто прекрасно, милый, но я так беспокоилась. Вчеравечером ты не позвонил, и я уже вообразила, что с тобой что-то произошло, чтоты попал в аварию, в ураган, в сети демонической женщины.

— Я старался дозвониться до тебя сразу же, как толькоустроился здесь, в Майами-Бич. В час ночи по местному времени, то есть вполночь по-вашему. Но никто не ответил.

— Я так и знала! Я говорила этой сумасшедшей Бонни СьюУэнтворт, что в Майами время на час вперед…

Мой мозг отметил: Бонни Сью!

— Ты знаешь, что Генри в Чикаго? На съезде инженеров иличто-то в этом роде. Так что после кино мы поехали в клуб, и я все времяговорила ей, что должна вернуться домой, потому что ты должен мне позвонить, ноона сказала, что в Майами время на час назад…

— Хорошо, если Бонни Сью сможет отличить день от ночи, —заметил я. — И я не хотел бы, чтобы ты с ней ездила. Нельзя позволять такойлегкомысленной женщине водить «тандерберд».

— Но она не вела «тандерберд», Хэррис! Неужели ты забыл, чтоони его продали?

«Вот так-то, не будь слишком самоуверенным!»

— Ну ладно, к чертям Бонни Сью! Я хочу знать, как ты…

— Хэррис, что за выражения?

— Прости, мой ангел! — сказал я. — Но как ты себячувствуешь? И как дела в конторе?

— Просто прекрасно! И запомни: я же сказала, что не будупортить тебе отдых служебными делами. Единственно, что важно, это письмо от техадвокатов в Вашингтоне, насчет радиостанции. Нужно заполнить еще какие-тобланки.

— Понятно, — промычал я. — Это в связи с заявлением обувеличении мощности. Отошли-ка их к Уингарду. Если у него возникнут вопросы, яс ним свяжусь. Но, послушай, ангел, что, если я позвоню тебе еще раз вечером? Ятолько что проснулся, даже не успел одеться, а перед отъездом в Марафон мне ещенужно встретиться с агентом по продаже недвижимого имущества.

— Чудесно, милый! Буду ждать твоего звонка.

— Скажем, часов в восемь по вашему времени. И миллион разспасибо за книгу! Очень хорошая книга!

— Обманщик! Держу пари, что ты даже не развернул ее!

— Смотри, как бы ты не проиграла! — Я передернул плечами. —И за «Остров обозрения» — тоже.

— Ах ты мое сокровище! Значит, ты действительно ее листал.

Повесив трубку, я сразу же налил себе еще виски и перевелдух. А я-то еще беспокоился из-за этого ничтожества! Но тут же словно холоднаярука мертвеца сжала мне сердце, и я выбранил себя за легкомыслие. «Нельзя бытьбеспечным!» Конечно, она идиотка, но не забудь, что они были помолвлены. Ихобъединял целый мир общих переживаний, о которых тебе никто бы не мограссказать — никто, кроме Мэриан Форсайт! Достаточно одного крошечного шага,достаточно одного неверного слова — и все пропало!

Я посмотрел на часы. Было всего лишь начало первого. Сотъездом лучше повременить — по крайней мере до часу дня. Пройдет ровнодвенадцать часов с того момента, как я появился в мотеле «Дофин», и дежуритьбудет другая смена. А от этого может зависеть успех всего нашего плана.

Теперь самое время позвонить Крису!

Я выпил еще немного кофе и извлек из портфеля конверты фирмы«Уэбстер энд Эдкок». Разложив на столе бумагу с данными конца предыдущегомесяца, внес некоторые поправки, сверив эту запись с записями последующихопераций. Начиная с первого числа этого месяца — примерно после ухода Мэриан —он продал акций «Консолитейтед Эдиссон» на пятьсот долларов и в три приемакупил по дешевке акции «Уорвик петролеум» на общую сумму в 10 000 долларов. Онибыли представлены на американской бирже и куплены по цене от 3,5 доллара до 8,1доллара. У меня мелькнула догадка, что Крис недоволен этой сделкой.

Мэриан убедила Чэпмена не выжидать, пока цены начнут падать,а переключиться на привилегированные акции и на акции солидных коммунальныхпредприятий. Но едва за ней закрылась дверь, как он пустился в денежныеспекуляции.

Я вычеркнул «Консолитейтед Эдиссон», вписал «Уорвикпетролеум» и уточнил сумму наличных денег. Последняя составляла теперь 12 741 споловиной долларов. Раскрыв «Майами геральд» на финансовой странице, япросмотрел мой список, сверяя его со вчерашним курсом при закрытии биржи.Теперь на счету Чэпмена было примерно 187 тысяч долларов. Я тихонькоприсвистнул. И из них 175 тысяч — наши!

Я принялся раздумывать о том, куда мы поедем.

Афины, Стамбул, Майорка… И где можно ловить рыбу — НоваяЗеландия, Капо-Бьянко… С паспортами не будет никаких проблем. Мы ведь не будембеглецами, спасающимися от преследования.

А впрочем, какая разница, куда мы поедем, лишь бы быть с неюрядом!

Я отбросил эти мысли. Пройдет по меньшей мере месяц, преждечем мы снова увидимся, да и у меня не такое уж чудесное положение, чтобыпредаваться мечтам.

Я вернулся к телефону.

— Мне хотелось бы заказать еще один междугородный разговор.С Новым Орлеаном…

— Хорошо, сэр! Какой номер?

Я назвал номер и добавил:

— Вызвать лично мистера Криса Лундгрена.

— Подождите минутку у телефона, пожалуйста.

Я услышал голос телефонистки фирмы «Уэбстер энд Эдкок», апотом раздался голос Лундгрена.

— Крис? — спросил я. — Говорит Чэпмен! Как сегодня поживает«Уорвик»?

— О, мистер Чэпмен! Доброе утро! Девушка сказала, что вы ужев Майами-Бич…

— Верно! — лаконично отреагировал я. — Но как насчет«Уорвика»? Никаких признаков повышения курса? Вчера, как я вижу, цена была дваи семь восьмых.

— Н-нет… — произнес он без всякого энтузиазма. — Почти тожесамое. Никакого движения. Сказать по правде, мистер Чэпмен, я все-таки смотрюна это иначе, чем вы. Слишком велик риск…