Значит, моя догадка была верна. Я быстро прервал его:

— Но, черт возьми, Крис, где риск — там и доход! Все, что яимею, я получил только потому, что шел на риск. Я же не какая-нибудь старушка,которая покупает несколько акций «AT энд Т», чтобы на дивиденды приобретатькорм для своей кошки! Господи, да при таких налогах что толку в моих доходах!Мне нужны основательные и крупные выигрыши!

— Конечно, мистер Чэпмен. Но я не вижу никаких перспектив у«Уорвик петролеум». При здоровом рынке это была бы в лучшем случае удачнаяспекуляция, хотя я предпочел бы видеть вас на более плодотворной ниве! Ноименно сейчас рынок переживает период неопределенности и перестройки, и намстоило бы подумать о собственной безопасности. Сейчас у вас прочное и надежноеположение везде, кроме «Уорвика», и я должен согласиться с миссис Форсайт…

— Миссис Форсайт — не единственный знаток биржевого рынка, —прервал я его с раздражением. — И поскольку она от меня ушла, я не понимаю,какое отношение она к нам имеет. Но вот что я вам скажу: я так же не люблютерять, как и вы. Давайте избавляться от этих акций. Попробуйте выбить семьвосьмых; ну, если этого не получится, снижайте до трех четвертей.

— Отлично! — Он был явно доволен. — Думаю, это мудроерешение. Миссис Форсайт…

— Да при чем тут миссис Форсайт, черт побери! — зарычал я, апотом сказал помягче:

— Простите, Крис, вы хотели что-то сказать.

— Я хотел сказать и спросить, не желаете ли вы вложитьвыручку от «Уорвика» в какое-нибудь солидное коммунальное предприятие, хотя быненадолго?

— Нет, — ответил я. — Оставьте все наличными. По правдеговоря, я тут присматриваюсь к кое-какой земельной собственности. Тут такойажиотаж по поводу.., впрочем, это не важно. Так разделайтесь с «Уорвиком». Досвидания.

Я положил трубку, чувствуя необычный подъем духа. Все былосделано безупречно. Ни один из них ничего не заподозрил. А я ведь закладывалфундамент всего нашего плана.

Я полистал газету в поисках нужного раздела. Земельнаясобственность. Ага, вот он! Площадь в акрах. Среди предложений было нескольковесьма крупных участков, выходивших на побережье океана или тянущихся вдольглавного шоссе. Я вырвал эту страницу, сложил ее и посмотрел на часы. Второйчас.

Я оделся, запер чемодан на ключ и позвонил дежурномуадминистратору.

— Пожалуйста, подготовьте мой счет и пришлите дежурного завещами.

— Хорошо, сэр! Сию минуту!

В ванной я посмотрел на себя в зеркало. Я устал, смертельноустал. Но усталость придавала мне вид чуть-чуть более пожилого человека. Мэрианбыла абсолютно права. Может быть, при конкретном сравнении Чэпмен и я былисовсем не похожи друг на друга, но в рамках общей характеристики нас было оченьтрудно отличить.

«Довольно крупный мужчина. Во всяком случае, выше среднегороста. Примерно шести футов. Не старый, но и не молодой. Я бы сказала, затридцать. Шатен. Глаза голубые, серые или зеленые…» — мысленно воспроизвел ямагнитофонную запись.

Добавьте к этому усы, очки в роговой оправе, мундштук.Приплюсуйте его автомобиль, одежду, документы. Учтите, что междунепосредственными впечатлениями и показаниями о его личности пройдет неделя, ато и все десять дней. И наконец, учтите тот факт, что от начала и до конца ни укого ни разу не возникло сомнений в том, что Чэпмен — это Чэпмен! Но только приусловии, что никто и никогда не видел нас обоих. В этом была вся суть.

Следуя по лестнице за посыльным, который нес мои чемоданы, ясошел вниз. Тут уже работала новая смена — портье, дежурный администратор,кассир. Я специально запомнил тех, кто были вчера вечером, когда Чэпмен прибылв мотель.

Я тщательно просмотрел все пункты счета и вынул дорожныечеки.

— Не могли бы вы, кроме всего прочего, разменять мне ещеодин чек? Мне нужны в дороге мелкие деньги.

— Конечно, сэр! С радостью!

Я подписал чеки и, пока они лежали на столе, сравнил своюподпись с подлинником. Хорошо.

Ничего не скажешь. Очень хорошо.

Я вложил мелкие деньги в бумажник, сунул портье ключ отмашины и сказал:

— Серый «кадиллак», штат Луизиана.

Вставив в мундштук сигарету с фильтром, закурил и пошелвслед за ним. В мотель вошел Чэпмен, а вышел из мотеля я. Лучше не придумаешь!

Портье уложил чемоданы, магнитофон и портфель в багажник. Ядал ему доллар и сел в машину.

Она была почти новая, обитая внутри светлой голубой кожей.

Было невыносимо жарко, и я опустил оконное стекло. Пошарив вящике для перчаток, отыскал дорожную карту Флориды, а заодно и темные очки.

Надев их, посмотрел на себя в зеркало.

С каждым разом все лучше. Я могу быть Чэпменом, если,конечно, не считать того, что Чэпмен лежит на дне, под слоем воды в шестьсотфутов, во мраке и вечном безмолвии, с раздавленной грудной клеткой. Ясодрогнулся и прогнал это видение.

Достав вырванную из газеты страницу с рекламой земельныхучастков, я проверил по карте расположение некоторых из них. Несколько участковсулили значительные выгоды. Один, расположенный вдоль шоссе, между Голливудом исеверной окраиной Майами, продавался за триста семьдесят тысяч долларов.Посредником была маклерская фирма в Голливуде «Фицпатрик риэлти и К°».

Я въехал в Голливуд и полчаса колесил по улицам, поглядываявокруг. Ничего, подходящий городок. Отметил несколько мотелей, в которых можноостановиться. Кстати, и до Майами отсюда близко.

Разумеется, весь городок пестрел рекламами по продажеземельных участков. Я зашел в два-три учреждения, занимающихся продажейнедвижимости, представился и объяснил, что хотел бы получить общую картину оположении с земельными участками.

Было около трех часов, когда я подъехал к фирме Фицпатрика —небольшому маклерскому предприятию, расположенному на одной из главных улиц. Впервой комнате за столами сидели два коммивояжера и девушка. Я подал девушкевизитную карточку и сказал, что хотел бы поговорить с Фицпатриком, если он,разумеется, на месте. Она исчезла во внутреннем кабинете.

Я вставил в мундштук сигарету и начал было закуривать, но вэтот момент девушка вернулась и пригласила меня войти.

Фицпатрик был коренастым, лысеющим человеком, лет пятидесятис небольшим, с непринужденными манерами природного коммивояжера.

Его большой нос был покрыт сетью крошечных багровыхсосудиков — результат многолетней приверженности к удовольствиям жизни. Я подумал,что его печень, вероятно, выглядит, как подбитый гвоздями сапог.