и монетных легенд, отражающих текущие события. Так, Анаксилай, тиран Регия[286], одержав в V веке до н. э. олимпийскую победу в гонках на колесницах, запряженных мулами, отметил это событие на своих монетах (рис. 4.2)[287]. В следующем столетии Филипп II Македонский нумизматически продемонстрировал свою победу в конных скачках на Олимпийских играх, что свидетельствовало о его богатстве, репутации и официально признанном статусе грека, а не варвара (фототабл. 11)[288].

Рис. 4.3. Серебряная декадрахма Александра Македонского, восточный монетный двор, 326–323 гг. до н. э. Александр, атакующий слона раджи Пора / Александр, увенчанный Никой, держит молнию. ANS 1959.254.86. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.

Сын Филиппа, Александр, изготовил серию специальных монет крупного номинала, посвященных, правда, уже военной, а не олимпийской тематике. Эти монеты с изображением слона он выпустил в память о своей победе в битве на реке Гидасп в Индии[289] — триумфу, случившемуся благодаря божественному вмешательству, что и было отражено на монетах. Их лицевая сторона несла изображение царя, пронзающего своих врагов, восседающих на слоне, а оборотная — самого Александра, коронованного богиней победы Никой и вооруженного, как сын Зевса, молнией (рис. 4.3). Почти пятьсот лет спустя мы встретим похожую идею на оборотной стороне золотых монет, выпущенных римским императором Марком Аврелием (рис. 4.4)[290].

Рис. 4.4. Золотой ауреус Марка Аврелия, Рим, 171–172 гг. Марк Аврелий / Марк Аврелий, увенчанный Викторией, держит молнию. ANS 1966.62.19. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.

Особые интересы

Как позднее в средневековой и ренессансной Европе, правители древности проявляли непреодолимый личный интерес к истории монет, на которые они оказывали столь значительное влияние. В последний век Римской республики даже низшие должностные лица, отвечавшие за монетную чеканку — ежегодно сменявшиеся магистраты (tresviri monetales), упивались своим правом выбирать монетный дизайн. Эти молодые люди, только начинавшие свою политическую карьеру, могли по своему желанию создавать монетные типы, так что многие из них воспользовались возможностью возвысить свои собственные семьи, сделав публичными достижения своих предков. Римляне могли хвастаться нумизматической связью своих предков даже с таким событием, которое сегодня сочли бы отвратительным. Так, например, в 89 году до н. э. магистрат Луций Титурий Сабин в своем монетном выпуске сделал отсылку к «похищению сабинянок» — печально известной истории насильственной добычи невест первыми жителями Рима (рис. 4.5)[291]. Это нападение, несмотря на произошедшее в его ходе сексуальное насилие, якобы сблизило римлян и сабинян, став впоследствии предметом «гордости» для монетчика, чья фамилия отражала его сабинское происхождение. Свидетельства такого рода бесценны для изучения политической жизни Римской республики, ее политики и пропаганды.

Вышеупомянутые tresviri monetales обладали исключительным знанием римских монет, включая историческое понимание того, какие типы чеканились их предшественниками на протяжении многих лет. То же можно сказать и о весьма сообразительных финансистах, отвечавших за позднереспубликанские выпуски таких честолюбивых полководцев, как Цезарь, Помпей, Марк Антоний и Август. Мы знаем, что Август, первый римский император, был практикующим нумизматом: он имел привычку собирать различные, в том числе древние и иностранные, монеты.

Рис. 4.5. Серебряный денарий, Рим, 89 г. до н. э. Профиль царя Тита Тация / Римляне захватывают сабинянок. ANS 1937.158.88. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.

Вполне возможно, что он унаследовал часть этого интереса, а также некоторые старые монеты от своего отца и деда, которых политические соперники Августа пренебрежительно называли банкирами и менялами[292]. Иногда Август раздавал некоторые из таких монет в качестве ценных подарков, из чего можно предположить, что и другие лади также собирали монеты[293]. Обычно римляне дарили друг другу монеты на Новый год. Возможно, некоторые древние коллекции были найдены нами совершенно нетронутыми — как, например, группа монет, раскопанная в античном Курионе на Кипре, или обнаруженный недавно в Израиле клад, состоящий из тщательно отобранных серебряных монет династии Хасмонеев[294].

Как было показано в конце второй главы, древние правители хорошо знали монетную чеканку предшествующих династий. Некоторые из них проявляли достаточный интерес к истории нумизматики, чтобы заказать переиздание старинных монетных типов, которым зачастую было уже три столетия, но чьи прототипы очевидно были под рукой для воспроизведения[295]. Эти модельные монеты могли происходить из государственной коллекции, собиравшейся экспертами. Такие люди, безусловно, существовали и их специально приглашали для обсуждения исторических событий. К примеру, римский архивариус и биограф Светоний ссылается на старинную монету, выпущенную императором Нероном[296] в честь его музыкальных талантов[297]. Еще более примечательно то, что греческий географ Павсаний смог описать во II веке н. э. монету, отчеканенную в Тризине[298] за полтысячелетия до его жизни: на ее лицевой стороне была изображена Афина, а на оборотной — трезубец (рис. 4.6)[299]. Римский историк Дион Кассий, живший в III веке н. э., знал и о более ранних монетных рисунках, таких, например, как изображение на выпуске, провозглашавшем убийство Юлия Цезаря в мартовские иды (рис. 4.7)[300].

Рис. 4.6. Серебряная драхма, Тризин, 431–370 гг. до н. э. Афина / Трезубец. ANS 1941.153.787. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.

Рис. 4.7. Серебряный денарий, выпущенный убийцами Цезаря, 43–42 гг. до н. э. Брут / Шапка свободы и кинжалы, EID MAR («На мартовские иды»). ANS 1944.100.4554. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.

В некоторых исторических текстах упоминаются даже вымышленные императоры и их вымышленные монеты — например, именно к нумизматике апеллирует повествование о несуществовавшем римском императоре Фирме[301]. И, действительно, согласно Плинию Старшему, некоторые из римлян стали экспертами в отношении поддельных монет и монет со сниженным содержанием драгоценного металла, так что во времена Империи были покупатели, готовые дорого платить за пополнение своих коллекций лучшими из подделок: «Фальшивый денарий теперь является предметом тщательного изучения, и люди действительно готовы покупать фальшивую монету по цене многих настоящих»[302]. Такая страсть до сих пор распространена среди нумизматов, поскольку подделки являются частью истории нумизматики и могут многому научить. Самые крупные «музеи» хранят коллекции поддельных монет в специальных, так называемых «черных кабинетах», доступных для изучения учеными. В дневнике Сэмюэля Пипса нашло отражение его восхищение некоторыми фальшивыми гроутами и его радость от возможности заполучить в свою коллекцию некоторые из них (запись от вторника 19 мая 1663 года). Однако, большинство из нас мало заботят современные поддельные монеты. Наша мелочь просто не стоит времени преступника[303], что делает мишенью