которые мы пишем через дефис — это индо-скифские, индо-парфянские и сино-кхароштхи выпуски[246].

Рис. 3.20. Бронзовая фракция (1/8 основной единицы), Гиппострат, Бактрия, I в. до н. э. Морское чудовище / Городская богиня. ANS 1979.45.211. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.

Третья самостоятельная денежная традиция возникла в древнем Китае[247]. Здесь преобладающей была не чеканка монет штемпелями, а технология отливки монет в формы. Самые ранние образцы местных монет имели форму ножей, мотыг или раковин каури, но позже, в III веке до н. э., китайцы остановились на круглых литых бронзовых монетах с отверстием в центре (рис. 3.21). Такая форма монет доминировала в Китае до двадцатого столетия. Эти монеты не несли на себе изображений, на них писались только китайские иероглифы, обозначающие стоимость монет в зависимости от веса. Как видим, фигуративное искусство, несмотря на то, что оно высоко ценится в западном мире, не является обязательным условием для всех монет. При этом мы не должны забывать и исполненные каллиграфических надписей, но лишенные изображений мусульманские монеты, которые вместе с монетами китайскими облика доминировали не менее, чем в половине экономик планеты.

Рис. 3.21. Медный юань, Китай, династия Восточная Чжоу, период Сражающихся царств, царство Вэй, 290–255 гг. до н. э. Надпись / Чистая сторона. ANS 1937.179.14630. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.

В сегодняшнем мире, зачастую пренебрежительно относящемся к наличным деньгам как к самой медленной из денежных технологий, легко недооценить то историческое влияние, что имела монетная чеканка. Пока как кассиры принимают наличные и выдают сдачу, другие покупатели, которые стоят в очереди к кассе, нетерпеливо возятся со своими смартфонами, просматривая новости или любуясь на фотографии. Тем не менее, первые монеты, возникшие 2600 лет назад, удовлетворяли именно наше желание ускорить окружающие процессы. По иронии судьбы, как и новые портативные гаджеты, напичканные как можно большим количеством текстовых и визуальных данных, монеты сами были смартфонами древности. Результатом удовлетворения наших желаний стала революция, принесшая с собой обязательство получать текстовые сообщения от вашего правителя или от вашего города-государства, а также соглашаться на участие этого лица в качестве третьей стороны во всех ваших частных транзакциях. Внезапно ваши власти запустили руку во все, что вы хотели получить от другого человека — будь то секс, толкование снов, кольцо на палец, угорь на обед, толика аттического меда или даже ваше прохождение через преисподнюю[248]. Безусловно все это заставляет нас более терпеливо и более системно думать о монетах — для чего нам и нужны нумизматы.

4. Первые нумизматы

Эти маленькие кусочки металла, кажется, сломали и истерли те самые зубы времени, что пожирают и разрывают на куски все остальное.

Дж. Ивлин, Нумизмата: беседа о медалях[249]

Монеты как историческое свидетельство

В 1697 году нумизмат Джон Ивлин написал, что среди памятников древних времен монеты превзошли все другие творения. Даже пирамиды он отвергал как «немые, мертвые и бездушные», тогда как в маленьких монетах он находил не только выносливость, но и красноречие[250]. Двумя веками позже оксфордский ученый Чарльз Медд выскажет такое же соображение: «Очевидно, что древность не могла оставить потомству другого памятника столь поучительного, в широком смысле этого слова значения, как вся ее разнообразная монетная чеканка»[251]. Кристиан Юргенсен Томсен — археолог, впервые выделивший три эпохи ранней человеческой культуры (каменный, бронзовый и железный века), писал: «Монеты принадлежат к наиболее интересным и важным древностям, дошедшим до нас из глубины веков»[252]. Впрочем, эти люди едва ли были первыми среди тех, кто назвал монеты историческими памятниками и выделил их место в истории — при внимательном рассмотрении, этот импульс оказывается почти столь же древним, как и сама монетная чеканка.

Греки, дары приносящие[253]

Присущая древним грекам склонность исследовать все окружающее делала их естественными нумизматами. Так что, хотя это не они изобрели монеты, но именно греки стали первыми, кто задокументировал изучение монет. Поэтому вполне уместно то, что нумизматика получила свое название от греческого слова номи́смата — термина, впервые использованного в исследовании Геродота о месте и времени возникновения монет[254]. Несколько позднее ученики Платона приписали своему учителю диалог «Законы», в котором рассматривалось значение денег и отмечалось сложение в разных культурах несовместимых представлений о том, что может составлять богатство[255]. В этой работе утверждалось, что карфагеняне использовали запечатанные мешки с неизвестными предметами в качестве валюты, а также упоминались денежные камни с гравировкой, использовавшиеся эфиопами. Как отмечалось выше, ученик Платона Аристотель сделал предположение о том, почему использовались монеты — по его мнению, они были изобретены для экономического удобства при обмене товарами и услугами между крестьянами и ремесленниками[256].

Аристотель говорит нам, что греки внимательно осматривали свои монеты и что эта привычка к наблюдению стала настоящим подарком для дальнейшего развития научного поиска[257]. Множество монетных типов и легенд, а также разнообразие монетных номиналов заставляли людей при использовании монет постоянно быть начеку и регулярно прибегать к таким методам, что уже позабыты современными людьми. Действительно, сегодня мало кто изучает содержимое кармана с мелочью, ожидая от монетного двора чего-то нового и достойного внимания[258]. Деньги перемещаются из рук в карманы, а затем вновь в руки с такой скоростью, что мы едва успеваем на них взглянуть. Возможно, все могло быть иначе, если бы у нас — как и у греков, не было карманов: ведь брюки считались одеждой варваров. По этой причине греки иногда носили мелкие монеты во рту, по мере необходимости выплевывая одни из них, или перекатывая другие подальше за щеку. Поскольку люди предрасположены проверять все, что входит или выходит из их рта, греки, вероятно, смотрели на монеты с бо́льшим интересом, чем мы с вами. Комедиограф Аристофан, живший в V веке до н. э., так шутил о потерявшем бдительность бедном греке (рис. 4.1):

Однажды Лисистрат прегадко подшутил.

Нахал! Недавно с ним я драхму получил;

Пошли мы на базар; он разменял ее,

А мне вложил в ладонь три рыбьих чешуи;

Приняв их за оболы, я в рот сейчас же их…

Конечно, вырвало от вони… В суд его

Грозил я потянуть[259].

Человек, который мог носить свое скудное богатство во рту, конечно должен был обращать внимание и на