долго, — в том же тоне отвечаю я. — По крайней мере, состариться точно не успел.

Он лукаво усмехается и указывает на свою темноволосую голову с отдельными серебристыми прядками.

— А как насчет моей седины?

Я внимательно разглядываю его волосы. Интересно, из-за чего он так рано поседел? Как-то неловко спрашивать.

— Седина — это не старость, — рассудительно отвечаю ему. — Люди стареют, когда перестают радоваться простым мелочам жизни. И застревает мыслями в своем прошлом.

Жду, что Морозов в ответ снова пошутит, но вместо этого он молча поднимает мою ладонь тыльной стороной к своим губам и… целует. Как если бы я вдруг оказалась светской дамой, которой можно выразить восхищение и согласие только таким архаичным образом.

— Идëм.

Сегодня в ресторане посетителей больше, чем накануне. Наверное, очередная партия гостей с утра заселилась в гостиницу.

В основном это беззаботные юноши и девушки в дорогой брендовой одежде — золотая молодежь, и многие между собой близко знакомы. Впрочем, оно и понятно. Светские круги определенного возраста зачастую очень сконцентрированы и постоянно пересекаются на одних и тех же мероприятиях. А горнолыжный отдых для них — скорее не спорт, а стиль жизни, которому необходимо по умолчанию уделять время каждый сезон. Чтобы не отставать от моды.

Морозов покровительственно обнимает меня за талию, едва мы переступаем порог зала.

От ясного горного солнца окна сверкают так, что немного даже слепит глаза. Особенно яркая игра света — на идеально чистых бокалах на дальней барной стойке. Их отражения в зеркалах создают самую настоящую чехарду из солнечных зайчиков на стенах. Так что для меня этот неторопливый «променад влюбленных» к столику, где уже сидят трое, превращается в дезориентированное перебирание ногами в заданном направлении.

Я беспомощно моргаю, стараясь рассмотреть лица троицы, но они сидят спинами к окну — все в слепящем ореоле беспощадного солнечного потока.

Один из них, кажется, смотрит на меня, потом поворачивается к соседу и что-то говорит. Тот молча поднимается со своего кресла, наполовину задергивает штору…

И тогда я их наконец четко вижу. Всех троих. Мужика, который сбил меня с ног в горах. Его паникера-помощника.

А вместе с ними — презрительно осклабившегося Кольку.

Глава 24. Талисман Морозова

— Вот это сюрприз, однако! — сощуривается долговязый Сергей Евгеньевич.

Его лошадиное лицо выражает искреннее удивление, безо всякого неудовольствия или враждебности. В отличие от его спутников.

— Здрасьте, — пищу я тонким голосом, изнемогая от неловкости.

Морозов заинтригованно приподнимает брови.

— Вы знакомы?

— Кхм… — Сергей Евгеньевич старательно откашливается, прежде чем ответить. — Ну, как бы это вам сказать… не далее, как сегодня утром, у нас произошёл маленький инцидент. Ничего серьёзного, небольшое столкновение. Как видите, все остались целы.

— Понял, — скупо улыбается в ответ Морозов и предупредительно отодвигает для меня стул. — Значит, я видел как раз этот момент. Только не признал вас издалека, Сергей Евгеньевич. Рад что всё обошлось.

Я напряжённо устраиваюсь на своём месте.

Всей кожей чувствую давящее внимание Кольки на себе. Плотный низенький бородач — помощник Сергея Евгеньевича, — тоже внимательно наблюдает за мной, нервно пожевывая губы. Как будто от меня можно ждать какого-то подвоха с потенциальными неприятностями.

Резко приходит настороженное переосмысливание последних событий.

Колька называл этого важного заказчика на горном спуске папой… а значит, получается, что компании ненавистного мажора мне не избежать. Так или иначе.

— Итак… это Ника, ваша подруга-новичок, о которой вы говорили, — суховато констатирует Сергей Евгеньевич, подзывая официанта слегка пренебрежительным движением указательного пальца. — Лучшего способа, чем живая практика, для освоения горных лыж и не придумать. Восторг первого спуска, неповторимая атмосфера величественных гор… да… — сухость тона сменяется рассеянной мечтательностью буквально на секунду и тут же возвращается: — Вот только за девушкой вашей глаз да глаз нужен, Матвей Эдуардович. Чтобы трагедии не случилось. Какие у вас планы на завтра? Может, стоит подумать об опытном инструкторе? Наверное, вы не обладаете достаточной квалификацией для подстраховки вашей очаровательной подруги…

Сергей Евгеньевич говорит всё это вроде бы вежливо, но с такими интонациями, будто хочет уколоть собеседника как можно болезненнее. А может, в этом и выражается его месть за жёсткую манипуляцию с приглашением на обед без возможности отказа.

Мне вдруг становится ужасно обидно за Морозова.

— Ничего подобного! — с жаром возражаю я. — Матвей — самый гениальный инструктор, какого только можно себе представить. Только благодаря ему я сумела преодолеть свой страх перед лыжами за такой короткий срок и решилась пойти сразу на горную трассу… Никакой другой инструктор не сможет его заменить. А наше с вами столкновение произошло только потому, что я его не послушалась и повела себя на трассе очень неосторожно.

Моя пламенная речь в защиту Морозова вызывает на лицах Сергея Евгеньевича и — неожиданно! — его помощника с бородкой синхронно-снисходительные улыбки. Как будто они наблюдают перед собой не взрослого человека с логичной аргументацией, а пылкую маленькую девочку, которая пытается донести до них свои наивные детские ценности.

Возле стола вырастает фигура официанта, вежливо вытянувшись в струнку.

— Пожалуйста, ваши меню.

Официант кладёт на стол папки с расписным логотипом гостиницы и тем самым оттягивает на себя внимание всех… кроме Морозова.

Я ловлю на себе его задумчивый взгляд, а затем он вдруг наклоняется ко мне и тихо говорит:

— Я впечатлён. Спасибо.

Впечатлен… в смысле, игрой во влюбленность?

Робко поднимаю на него глаза и открываю рот, чтобы шепотом пояснить — это никакая не игра, а самая настоящая искренность и чистая правда. Но тут Сергей Евгеньевич, не отрывая взгляда от меню, добродушно заявляет:

— Знаете, Матвей Эдуардович… я вам даже завидую. Видно, что ваша девушка действительно вас любит. Такое не так уж часто встречается в нашем обществе, как принято считать.

От молчаливо-угрюмого Кольки доносится отчетливое фырканье.

На Морозова он, кстати, сейчас взирает совсем иначе, чем совсем недавно на горной трассе. Тогда Колька явно не узнал влиятельного хозяина своего любимого рок-клуба «Су-Рок». Но теперь это весомое открытие успело произвести с «акциями» моего спутника феноменальный скачок в его личном рейтинге…

…и раздуть колькину враждебность ко мне вдвое.

— Ну ещё бы не любить звезду Морозного клана, папа… — вполголоса бубнит он. — Знал бы ты, сколько в его клубе таких вот «любящих» девчонок ошивается…

Его отец бросает на него поверх меню недовольный хмурый взгляд.

— А вот это сейчас было грубо, сын.

Родительское замечание действует на Кольку, как спусковой крючок. Словно нарываясь на ещё большее неодобрение, он вызывающе отбрасывает от себя папку с меню и резко поднимается из-за стола.

— Ты куда? — останавливает его