Но это мелочь, главное — руки — ноги целы!

Приехав в родную деревню на Вологодчину, Павел недельку просто безудержно пил, как это случается едва ли не со всяким служивым, отдавшим родине долг. А потом вдруг неожиданно затосковал по службе и решил поступать в общевойсковое училище.

Учеба давалась ему легко, и после окончания он был распределен по месту старой службы в Юрьевскую исправительную колонию строгого режима № 463, где прежде два года простоял под ремнем на караульной вышке. Вот только вернулся он в нее офицером. Его встретили почти те же самые лица (за время учебы уволилось лишь четверо), только начальник колонии и заместитель по оперативной части добавили к своим погонам по звездочке. А зэки, что были приговорены к долгим срокам, и вовсе будто не заметили его отсутствия, лишь немного удивились тому, что сержантские лычки он поменял на погоны лейтенанта. Хотя, конечно же, если разобраться, каких только чудес не случается.

На третий год службы он получил звание старшего лейтенанта. Через восемь месяцев освобождалась должность командира роты, и Павел всерьез намеревался ее занять. А это уже капитанская должность. Важно, чтобы за это время он не напорол каких-нибудь непредсказуемых «косяков», а уж как получит свое, так можно и голову поднять. И вот сейчас ему представился реальный шанс отличиться.

Поимка беглых всегда высоко ценится начальством. В этот раз он услышал не совсем обычный приказ: взять беглецов, по возможности, живыми (и это при том, что они вооружены). Ну, что ж, приказ есть приказ, его придется исполнять! Не было случайностью, что именно он натолкнулся на убитых старателей, отправившись по следам «побегушников», а все потому, что работал лучше других, бегал больше других. Знание местности также сыграло свою роль: все-таки он прослужил здесь два года и не однажды блуждал по лесам под чьим-то началом за такими же «побегушниками».

Что ж, теперь настал его черед!

— Не отставать! Не отставать! — подбадривал лейтенант отстающих солдат. — Бегом!

Собака рвалась вперед, нетерпеливо поскуливая, значит, след был свежим. Сержант, державший поводок, носками сапог без конца цеплял кочки. Дважды он едва не упал, но продолжал поторапливать:

— След, Абрек! След!

«Побегушника» старший лейтенант Сильчин увидел на третий час погони, когда взобрался на сопку, поросшую редкой чахлой березой. Заметно подуставший, с карабином за плечами, тот, высоко подняв руки, переходил быструю горную реку, опасаясь быть сбитым стремительным потоком. С расстояния трехсот метров казалось, что он едва плетется.

В какой-то момент беглый оступился и, подхваченный стремительным потоком, едва ли не окуная винтовку в воду, проплыл несколько метров. Но потом сумел встать на ноги и уверенно потопал к противоположному берегу.

— Это он, товарищ старший лейтенант, — услышал Сильчин у самого уха. — Может, его автоматом… — предложил сержант и уверенно вскинул «калаш» к самому плечу.

— Отставить! — закричал Сильчин. — Он нужен живым! Таков приказ. — Посмотрев на обступивших солдат, произнес сурово, глянув каждому в глаза: — Всем понятно?

— Так точно, товарищ старший лейтенант! А сейчас-то чего?

— Переходим реку и берем его.

Теперь «побегушник» был в их власти, отсюда ему никуда не деться. Каждый из солдат это понимал. Они молодые, тренированные, сильные. Поимка беглеца — это всего лишь вопрос следующих пятнадцати минут, так что можно воспользоваться кратковременной остановкой и немного перевести дух.

— А если он стрелять начнет, тогда чего? — обиженно спросил сержант.

Вопрос резонный, умирать никому не хочется, тем более за пару месяцев до дембеля.

— Вот что… Стреляем только в крайнем случае, исключительно по ногам. Всем понятно?

— Так точно!

— Если все понятно, тогда вперед!

Показывая пример, Сильчин сбежал с глинистого скользкого холма на базальтовый берег речушки. «Побегушник», видно, что-то почувствовав, повернулся назад и, увидев преследователей, сбегающих к берегу, прибавил шаг. Выбравшись на противоположный берег, он тяжело закосолапил в близлежащий распадок, поросший густым кустарником.

Ступив в реку, старший лейтенант ощутил, как вода холодным обручем обхватила голенище сапог, а подошвы провалились в глинистый вязкий грунт. Следующий шаг давался тяжело, будто вызволял ногу из крепкого капкана. Вода залила сапоги, дошла до пояса, но он, вытащив из кобуры пистолет, решительно топал дальше. Немного впереди, усиленно подгребая под себя быструю воду, бежал Абрек.

— Стоять! — крикнул старший лейтенант в спину удалявшемуся «побегушнику».

Неровно шелохнулись кусты, и темная листва плотно сомкнулась за сгорбленной фигурой с карабином за плечами.

Солдаты, сжимая автоматы, не отставали. Течение на отмели ослабло, и старший лейтенант, высоко поднимая ноги, выскочил на берег. Пес, сдерживаемый длиной поводка, оказался на берегу немного раньше Сильчина.

— Вперед! Он где-то здесь, осторожнее! Может пальнуть.

Пригнувшись, старлей бросился в кусты, куда минуту назад вошел беглец, — почувствовал, как острые колючие шипы лезвиями полоснули по щекам, и побежал в глубину леса, сомкнувшего перед ним густые еловые ветки. Пригнувшись, Сильчин юркнул под лапник, пробежал к заросшей орешником пади и тотчас увидел слева от себя карабин, направленный точно ему в лицо. Павел смотрел на ствол, крохотную мушку, отчего-то показавшуюся невероятно огромной, закрывшей чуть ли не половину леса, и, прежде чем прозвучал выстрел, юркнул за могучую ель.

— Стоять!! — заорал он и, выскочив из-за дерева, трижды выстрелил: — Убью, сука!

— Все! Все, начальник! — прокричал «побегушник», поднимая руки. — Только не стреляй.

— Бросай карабин в сторону!

— Бросаю, начальник, — отшвырнул далеко в сторону карабин беглец.

Совсем рядом, сдерживаемая ошейником, впивающимся в горло, захрипела овчарка, готовая вгрызться крепкими клыками в глотку преследуемого.

— Абрек, место! — прикрикнул сержант, пытаясь успокоить пса.

Глубокая лесная тишина, какая нередко случается в преддверии выстрела, вдруг наполнилась многими звуками: встревоженно в вышине гаркнул беркут, разбуженно протрубил лось, а вдали, видно, на самой вершине сопки, мерно и назойливо закуковала кукушка.

Самое страшное осталось позади. Можно расслабиться. Намеренно неторопливо лейтенант сунул пистолет в кобуру, а потом сказал сержанту:

— Успокой собаку. Охрипнет… Дисциплине важно учить.

Концом кожаного ремня сержант крепко стукнул пса по спине, и тот, обиженно пискнув, умолк.

— Значит, в бега решил пойти, Аркаша. Кукушку захотелось послушать, — произнес старлей, зло усмехнувшись, и вплотную подошел к «побегушнику». — Чего же ты молчишь? Разговаривать не хочешь? А может, погоны мои презираешь? Почему бежал?