— А ты бы посидел с мое, начальник, тогда бы и понял, — усмехнулся беглый.

— Остряк, значит, — скривился старший лейтенант и коротким резким ударом в челюсть опрокинул «побегушника» на землю. Осмотрев разбитые костяшки пальцев, неодобрительно закачал головой — теперь долго не заживет, климат здесь хреновый. — Я бы на твоем месте не острил и зубы поберег. Они тебе еще пригодятся, когда хозяйскую пайку будешь хавать. Наденьте на него браслеты, пускай пока ласточкой отдохнет. А то набегался, полежать ему нужно.

Подскочившие солдаты умело стянули за спиной руки наручниками, а потом подтянули ноги к спине.

— Мать твою!.. — глухо завыл от боли Аркадий.

— Еще одно слово, и я тебе последние зубы выбью, — серьезно пообещал Сильчин. Открыв пачку сигарет, он дружески обратился к солдатам: — Закуривайте, служивые, теперь можно немного и передохнуть.

Докурив сигарету, старлей вытащил из кармана «Мотороллу» и, включив ее, проговорил:

— Я Седьмой, вызываю Юрьевск. Прием.

— Юрьевск на связи, что там у вас? — через треск прозвучал голос начальника колонии. — «Побегушников» нашли? Прием.

— Одного, — посмотрел старший лейтенант на заключенного, лежащего в позе «ласточки». — Смирно лежит. Прием.

— А остальные?

— Будем искать дальше.

— Где вы находитесь?

— В семьдесят первом квадрате, в излучине Лемзы.

— Да, знаю. Будем у вас приблизительно часа через полтора. Как поняли?

— Поняли прекрасно, ждем.

— Все! Конец связи!

— Однако честь для тебя какая, Аркаша, сам барин решил на тебя посмотреть. Подняли его! — распорядился старший лейтенант. — Отнесем к реке, там сподручнее говорить. Да и начальство надо встретить.

Положив рацию на заднее сиденье автомобиля, полковник произнес:

— Одного «побегушника» взяли… Едем, подполковник. Что-то мне не терпится поговорить с ним.

— Куда ехать-то? — удивленно осмотрелся по сторонам Покровский. — Тут лес один.

— Дорогу мы отыщем, — выехал Павел на едва различимую тропу. — В действительности их у нас не меньше, чем где-нибудь в городе. Вот сейчас мы в тот просвет зарулим, — показал он вперед, где действительно поредевший лес просматривался узкой полоской синего неба, — а там будет небольшая речушка Неведа. А дальше вверх по течению, по галечнику, как по мостовой, а оттуда уже и до Лемзы рукой подать. А по ней можно ехать, как «вдоль по Питерской»! Не веришь, подполковник? Сейчас сам увидишь. — И, глянув на соседнюю сопку, вдруг блеснувшую сполохами вулканического разряда, произнес: — Эко, как оно разыгралось! Того и гляди, брызнет.

Проехали с час. Далее была река, и мелкий галечник хрустел под твердыми шинами, энергично постукивая в днище автомобиля.

— А вот и они, — удовлетворенно протянул Евдокимов, заметив вдали группу солдат. — Что ж, сейчас побеседуем.

Аркадий Денисов с завязанными за спиной руками сидел на берегу и смотрел на сопки, заросшие густым ельником. Полковник молодцевато спрыгнул в гравий и с веселой улыбкой подошел к «побегушнику».

— Ах, вот ты какой… Красивый! Ну, ты и переполошил нас, Аркаша. Тебя, кажется, так кличут… Поднимите его! — распорядился он.

Солдаты подхватили беглеца под руки, поставили на ноги.

— Где твои приятели? — строго спросил Евдокимов.

— Я не знаю… — глухо проговорил Денисов. — Мы разделились.

— Не поладили, что ли? Колись давай!

— Вроде того.

— Да, конечно… И у тебя даже представления нет о том, где они могут быть. Я правильно тебя понял?

— В последнее время мы были не особенно дружны.

— Ха — ха! Ты меня хочешь повеселить? Вы из одного поселка, вместе проходили по одному делу, а потом выясняется, что были не очень дружны?

— Так бывает… Слишком много времени провели вместе.

— Кто убил старателей?

— Это не я, — твердо ответил Аркаша.

— А почему тогда у тебя ствол в руке был?

— Ствол был общий, я его просто забрал.

— А кто же тогда стрелял?

— Николай… Он у нас за старшего.

— Вот что, Аркаша, у меня нет времени, чтобы с тобой байки тут травить. При тебе ствол, из которого убиты три человека. Да и сам ты — «побегушник», а значит, куда ни глянь, вне закона. — Расстегнув кобуру, полковник вытащил пистолет и ткнул ствол в лоб Денисову. — Чувствуешь пороховую вонь? Даю тебе ровно минуту, чтобы ты вспомнил. Если у тебя туговато с памятью, я тебя просто завалю. Меня любой суд оправдает. Отойдите все, — сурово посмотрел он на старшего лейтенанта, — а то обмундирование мозгами заляпаете, а оно казенное, беречь нужно!

— Полковник, это еще что за представление? Отставить! — вмешался Покровский.

— Представление… Ха! Оно и есть представление. Верно сказано! Давно у меня такого не было. Есть возможность позабавиться. Подполковник, вот только не нужно ко мне лезть, это мое шоу! Командовать будешь в Москве, а здесь на Камчатке я хозяин. У нас свои обычаи. Местные! Так с какой стати я буду их нарушать?

— Я вынужден буду отразить ваше поведение в своем рапорте!

— Ха — ха! — весело рассмеялся Евдокимов. — Испугала Маришка ежа голой… Только где же ты найдешь свидетелей, полковник? А потом у нас с тобой совершенно разные задачи. У тебя задача — «телеги» на меня катать, а у меня — «побегушников» ловить.

— Ну, смотри, полковник, — глухо произнес Покровский. — Я свое слово сказал.

Старлей с солдатами сделали вид, что не слушают разговора, и предупредительно отошли на несколько метров, образовав некоторый круг, в центре которого остались стоять полковник Евдокимов и заключенный Аркадий Денисов. Рука полковника, выставленная вперед, смотрелась твердо, совершенно не дрожала, словно он находился на стрельбище. Вот только вместо картонной мишени на этот раз перед ним был беглый.

— Знаешь, Аркаша, сколько на моем счету таких «побегушников», как ты? — Заключенный молчал, покусывая нижнюю губу. — Шестеро! Ты будешь седьмым… Ха — ха — ха! Божье число получается. Надеюсь, оно принесет мне удачу… Для меня ты никто! Ты грязь под ногами. Лагерная пыль! «Побегушник»! Я могу сделать с тобой все, что вздумается. Могу пристрелить, а могу живым закопать. Выбирай, что тебе больше нравится. Итак, спрашиваю тебя в последний раз. Куда пошли твои подельники? Только не надо мне лепить, что ты этого не знаешь. У меня нет времени, чтобы ждать. Считаю до пяти… Раз… Два… Три… — медленно и равнодушно считал полковник. Ни у кого более не оставалось сомнений, что на счет «пять» он отправит пулю в лоб беглеца.

— Полковник, — строго произнес Покровский, — предупреждаю вас, вы ответите за самосуд перед трибуналом.