Седло снова поднимают, в него садится сам его владелец, его тоже опускают. Это проделывают снова и снова, пока на карнизе не стоят с полдюжины шахтеров, крепких мужчин, и среди них Роберт Трессилиан.

Седло отвязывают, прикрепляют к другой веревке, и процесс повторяется, и так далее; используются карнизы, пока не добираются до последнего.

Здесь все снова проделывается, только веревка длинней; тут Педро Висенте прощается с молодым человеком, который стал ему так дорог.

– Dios te guarda, muchacho valiente! (Да сохранит тебя бог, смелый мальчик!)

Расставание почти такое же страстное, как у Генри с отцом, который, обнимая сына, говорит:

– Да будет с тобой бог, мой благородный мальчик!

Мгновение спустя смелый юноша снова в седле, он спускается, пока под его ногами не оказывается равнина. Ступив на нее, он посылает обговоренный сигнал и отвязывает седло и узду от веревки, оставив ее висеть.

Взвалив на плечо упряжь и другое имущество, он осматривается, чтобы сориентироваться, и идет по равнине в поисках Крестоносца.

Но в этот момент не он один ищет коня. Из лагеря индейцев выезжает группа отборных всадников во главе с самим вождем. Потому что главарь койотерос хочет завладеть ставшим знаменитым конем не меньше своего предшественника.

– Десять моих лучших мустангов и столько же мулов я отдам за черную лошадь бледнолицего. Тот, кто ее поймает, получит награду.

Не один раз говорит это Эль Сопилоте, возбуждая рвение и алчность воинов. Они снова и снова пытались поймать Крестоносца и уже суеверно начали считать его призраком.

Но до сих пор они не пытались захватить его ночью; и теперь, зная, где он обычно пасется по ночам, решили поискать его.

Но они не торопятся; напротив, движутся неторопливо и в соответствии с заранее принятым планом, как будто выслеживают добычу. Вначале хотят окружить коня на большом расстоянии, а потом сжимать кольцо, чтобы его не выпустить.

Осуществляя этот план, они, добравшись до западной стороны озера, делятся на две группы; одна движется вдоль основания горы, время от времени оставляя отдельных всадников; другая направляется через ллано по кругу, делая то же самое.

Сейчас слишком темно, чтобы видеть на большом расстоянии, поэтому кольцо широкое, оно должно охватить все пастбище, на котором пасется желанный конь

Движения совершаются бесшумно, всадники идут медленно, чтобы удары копыт их лошадей не встревожили ту, которую они окружают; и когда головы разделившихся групп снова соединяются, вдоль линии проносится крик койота – сигнал, что окружение завершено.

Глава XXIV

Снова на Крестоносце

Генри Трессилиан не успел отойти от утеса на сто ярдов, когда группа индейцев, повернувшая на север, проходит мимо места его спуска. К счастью, проходит недостаточно близко, чтобы увидеть все еще висящую веревку, но достаточно далеко от него. Темнота делает невозможным увидеть что-нибудь на расстоянии.

Он тоже их не видит и не подозревает об их близости; не останавливаясь, продолжает идти к тому месту, где надеется увидеть своего коня.

Идет он не вслепую. В последний час сумерек он видел Крестоносца примерно в миле на запад; и, хотя ночь темная, видно несколько звезд, в том числе Полярную. Оставляя ее за правым плечом, он не может ошибиться в выборе направления и поэтому идет уверенно.

Он знает, что, если конь здесь, искать его не нужно. Он надеется, что Крестоносец здесь Специальный призыв и свисток приведут его, как только он их услышит. Много раз, охотясь в холмах вокруг Ариспе, хозяин подзывал его так.

Он проходит больше полумили и думает, не пора ли позвать коня: это положило бы конец неуверенности. Сейчас он достаточно близко, чтобы конь его услышал, и поймет, остался ли Крестоносец здесь или ушел на другую часть ллано. В последнем случае все его труды напрасны, и ему придется возвращаться к утесу, чтобы его подняли.

Но одна мысль заставляет его молчать. Активность индейцев, большей частью по ночам, была среди шахтеров предметом любопытства и догадок. Что если одна такая из группа здесь и в пределах слышимости? Он знает, что, если позовет Крестоносца, тот заржет в ответ, и это может все погубить. Поэтому, сдерживая нетерпение, он продолжает двигаться, неслышный, как призрак, глядя по сторонам и пытаясь проникнуть в темноту.

Но вот он слышит топот, видит лошадь и узнает Крестоносца. И очень удивляется, потому что конь не стоит спокойно и не пасется, он осторожно идет, время от времени негромко фыркая, словно чует опасность. Его хозяин знает, что он не может быть причиной такого неожиданного поведения. Ветер дует от него, и конь не мог его учуять. Что же так его возбудило?

Волки? Койоты? Возможно: и как доказательство, он тут же слышит вой этих шакалов, исходящий как будто отовсюду.

Доносящийся со всех сторон хор кажется странным, тем более что звучит совсем недолго, а потом снова наступает тишина. Но Генри Тресиллиан не думает об этом странном явлении. Он боится, что Крестоносец может испугаться этого воя и убежать, и поэтому, не откладывая, дает сигнал, на который конь должен отозваться. Действительно, в ответ слышится ржание, и двадцать секунд спустя конь стоит перед молодым хозяином, его бархатная морда прижимается к щеке юноши. С одной стороны ласковые слова, с другой негромкое радостное фырканье, как будто животное пытается выразить свою радость от встречи с хозяином.

Крестоносец открывает пасть, принимая удила, и как будто даже приседает, чтобы ему на спину легче было положить седло. Упряжь надевается быстро; но когда Генри Трессилиан наклоняется, чтобы затянуть подпругу и застегнуть пряжку, он слышит звук, который заставляет его выпрямиться и схватить узду: со всех сторон слышен стук копыт; очевидно, лошади с людьми на спинах. Индейцы! Это могут быть только они!

Быстро, как мысль, он садится в седло и готов пустить коня вскачь.

Но в каком направлении? Направление на Ариспе он знает. Но открыто ли оно? Он этого не знает. Он вообще не знает, есть ли для него открытое направление. Потому что слышит топот копыт со всех сторон и, не успев прийти в себя, видит и самих лошадей. Стало чуть светлей, потому что вот-вот выйдет луна, и ржание Крестоносца привлекло к этому месту индейцев.

Генри Трессилиан понимает, что, если останется на месте, скоро будет окружен, и никакого шанса вырваться у него не будет. Он уже видит сжимающееся кольцо.

Но индейцы еще в пятидесяти ярдах; неожиданно, с удивленными возгласами они останавливаются, потому что увидели его. В их сердцах суеверный страх. Они считали, что окружат коня, но на его спине