Вместо этого, развязывая себе руки для дальневосточной экспансии, российское правительство предпочло наладить отношения с Австро-Венгрией. Две империи договорились поддерживать на Балканах статус-кво, и там ненадолго возникло затишье.

Это равновесие было очень хрупким. Расклад сил выглядел следующим образом.

Самой большой территорией по-прежнему владела Османская империя, в политическом отношении постепенно сближавшаяся с Германией, которая делала активные инвестиции в турецкую экономику, прежде всего в железнодорожное строительство. Кайзер Вильгельм II поддерживал тесные отношения с султаном Абдул-Хамидом II и даже лично посещал его, что было беспрецедентно для западно-восточных монархических отношений. В докладной записке российского МИДа в 1898 году говорилось: «Интимная дружба, соединяющая германского императора и турецкого султана, уже привела к весьма осязательным политическим результатам и обещает в ближайшем будущем много сюрпризов».

Все остальные балканские государства относились к Турции с большей или меньшей степенью враждебности, но это единственное, что их объединяло. Политическая ориентация у этих стран была пестрая.

Балканы в начале XX века. М. Романова

В Румынии царствовал Карл I из династии Гогенцоллернов, по-родственному тяготевший к кайзеру. В 1886 году румынский король чуть было не стал и монархом Болгарии, но этому воспротивился Петербург, потому что тремя годами ранее король заключил оборонительный союз с «центральными державами». Это еще больше настроило Карла против Петербурга, однако в целом румынское образованное общество симпатизировало Франции, а простой народ – православной России.

Примерно такая же ситуация сложилась в Болгарии, формально – автономном княжестве под эгидой Константинополя, на деле же независимом государстве. Болгарский народ был благодарен русским за 1878 год, но на государственном уровне отношения были холодными. Первоначальная дружба разрушилась из-за слишком бесцеремонной политики Петербурга, который вел себя в молодой стране как в собственной вотчине. В 1886 году Александр III даже прервал дипломатические отношения. При новом царе они восстановились, но сердечными не стали. Правитель Фердинанд I Саксен-Кобургский, в прошлом австрийский офицер, твердо держался Берлина и Вены. Кроме того, обладая самой сильной на Балканах армией (в свое время созданной русскими инструкторами), София вынашивала планы экспансии – в первую очередь за счет Турции, где жило много этнических болгар. Были у Болгарии и территориальные претензии к Румынии.

В Греции правил король Георг I, родственник и свойственник Романовых сразу по нескольким линиям. Правительство страны было русофильским, что в значительной степени объяснялось надеждой на поддержку России в будущей войне с Турцией. Афины, как и София, мечтали о гегемонии на Балканах. Там много писали и говорили о «Великой идее» – восстановлении греческой Византийской империи со столицей в Константинополе.

Но самым проблемным элементом балканского «карточного домика» являлась Сербия. Из-за географической близости к австро-венгерским владениям это королевство находилось под постоянным давлением со стороны Вены. Вследствие этого правительство и королевское семейство Обреновичей придерживались очень осторожного, скорее проавстрийского курса. Однако в стране преобладали противоположные настроения, а в армии и обществе крепло движение за создание единого южно-славянского государства. Поскольку значительная часть южных славян жили под управлением Австро-Венгрии, последняя считалась у сербских националистов заклятым врагом.

В результате переворота сербский престол занял Петр I из рода Карагеоргиевичей. Эта семья поддерживала давние, прочные связи с царским двором, и новая власть заняла отчетливо пророссийскую и антиавстрийскую позицию.

«Статус-кво» был нарушен. В Вене забеспокоились, видя, что баланс сил склоняется в пользу России.

Тревогу австрийцев вызывала и Черногория – не столько сама эта страна, очень маленькая (300 тысяч жителей), сколько активность дочерей черногорского короля Николы. Анастасия и Милица были замужем за русскими великими князьями и, будучи дамами весьма влиятельными, занимались в Петербурге антиавстрийским политическим лоббированием.

Ослабление России после японской войны, а затем изменение ситуации в Турции подтолкнули Австрию к акту, который запустил цепную реакцию, закончившуюся мировой войной.

Петр Карагеоргиевич и убийство сербской королевской семьи. «Ле пти журналь»

Обострение

Летом 1908 года деспотический режим Абдул-Хамида II зашатался. В Турции сформировалась политическая сила, желавшая реформ и обновления угасающей империи. Движение называлось «младотурецким», и его костяк действительно составляла офицерская молодежь. Победа мятежников была половинчатой. Султан поступился частью власти, согласившись на парламентские выборы, но готовил реванш. В стране установилось двоевластие.

Этим кризисом воспользовался сначала Фердинанд Болгарский, объявивший о том, что его страна отныне полностью суверенна, и принявший титул царя. Австро-Венгрия отреагировала на турецкие события тем, что присоединила Боснию и Герцеговину, которыми в течение предыдущих тридцати лет управляла, но не владела. Мотивировка была своеобразной: неприлично держать тамошнее население в условиях, невыгодных по сравнению с соседней Турцией, где теперь конституция и парламент. Пусть-де славяне Боснии и Герцеговины тоже получат свое представительство в австрийском рейхсрате.