– Три дня, я же сказал, – терпеливо повторил Роман, чуть морщась. Ишь как коробит, когда его слова подвергают сомнению.

– А-а-а-а… денег сколько? – с замиранием сердца пролепетала я.

Он прищурил свои и без того некрупные глаза, по своему обыкновению прицеливаясь, и наконец спросил прямо:

– Иванова, ты дура?

– Н-н-нет.

– Вот и я смотрю: вроде бы непохоже. Телефон продиктуй.

Выслушав, он набрал мой номер – и я увидела на экране своего гаджета номер, по которому звонила для возврата денег за прерванный отдых в «Дубе и липе».

Не успела я понадеяться, что у бывших спортсменов слабая память, как получила обескураживающее опровержение:

– О как. Так это ты, что ли, отдыхала в коттеджике?

– Ну, в целом… – промямлила я.

– И не сказала, вот темнила-то. А я думаю, что за коза мне мозг выносит? Что там вообще стряслось-то?

– Понятия не имею, – ответила Таня, включая очаровательную блондинку, без особого труда притворяясь обиженной и взволнованной, – я приезжаю на три дня, только успела в сауну сходить – и тут полиция, понятые, глупые вопросы.

– А-а-а-а, ну ладно, – без особого интереса, рассеянно кивнул он, набирая номер. – Алло! Да, я. Леха, эвакуатор пригони, да. Сейчас кину гео, жду здесь. Ну ладно, соседушка, бывай, – это уже мне, – за машину не беспокойся, обожду, погружу, доставлю. И, само собой, позвоню. Отдыхай.

Он послал мне воздушный поцелуй и отвернулся.

«Да уж, в городе никаких внешне заметных проявлений симпатий – а ну как Риммочка увидит», – недовольно подумала я, поднимаясь на лифте. С другой стороны, какая разница? Главное, чтобы машину сделали.

Ах как удачно-то!

Настроение, впрочем, было препоганое, тем более что так и тянуло глянуть в окно.

«Ни за что», – твердо решила я и минут десять спустя таки глянула.

Мою ласточку грузили на эвакуатор, Роман снова вел беседу по телефону, не спуская при этом глаз с моего окна. Я немедленно задернула занавеску и отошла от окна.

Не дождешься. Отправившись в ванную, я долго, тщательно вымывала руки, пытаясь удалить этот настырный, хотя и еле ощущаемый аромат.

Глава 21

По окончании процесса катарсиса я не без труда собрала воедино разбегающиеся мысли и с деланой бодростью скомандовала:

– Итак, приступим!

Чашка кофе, листок бумаги – поехали.

Алсушка заявила о пропаже одной простыни, якобы прожженной. Гарик заметил, что останки были увязаны не в пакет, как это обычно делают (к сожалению, статистика наработана), а именно в простыню, причем из качественной толстой и грубой ткани. И смешно не заподозрить, что эта ткань – не что иное, как льняная простыня из коттеджа. Мы с ее товарками познакомились довольно близко – отличная продукция.

Что можно сказать о следе, который обнаружился в бревенчатой стене за ковром? Он глубокий, явно от острого лезвия – возможно, кортика. Напрашивается вывод, что кортик держала мужская рука. В пользу этого не так много тезисов. Тут надо бы экспертизку поглядеть, выяснить, насколько сильным был удар.

То, что удар нанесен мужчиной, кажется наиболее вероятным. Помимо прочего, женщины предпочитают использовать в качестве оружия нечто менее экзотическое, претенциозное, без символов и знаков. Более привычное и то, что всегда под рукой любой хозяюшки, – кухонный нож, например.

Но если вопрос, связанный с силой удара, все-таки не до конца ясен, то вопрос с отделением найденных кистей, полагаю, ясен вполне. Чтобы провернуть такую операцию, необходимы, во-первых, чисто мужские инструменты – нож и топорик (по выражению Гарика – «ма-а-а-аленький»), во-вторых, все-таки достаточно развитые мускулы.

«Или навык, – вдруг подумалось мне, – навык разделки. Фигурантов, которые могут иметь подобные таланты, в Ольгином окружении как минимум двое…»

А именно: Рамзан Исламов, сын личного врага Дудаева («Там, где с Карах идет бараш, // И плов кипит в казан…»), и Матвей Демидов, простой русский парень («Режет всех, в том числе коз. // С улыбкой нежной…»).

Я не националист, но полагаю, что предположение о том, что человек по имени Рамзан Хусаинович Исламов не умеет пользоваться холодным оружием, оскорбительно в первую очередь для этого самого человека. Ну а Матвей, как глава крестьянского фермерского хозяйства, просто обязан иметь навыки владения и ножами, и топором. Фермер-веган – это из области европейских фантазий, а никак не реалий российского Поволжья.

Ну а как насчет девочек?

Я открыла стишки, начитанные Ольгой и пересланные Риммой. Ну, определить, кто в нашей гоп-компашке туча, «жиро-белками налитая», норовящая удержать в постели кого-то, – задачка для первоклашек, если исходить из того, что это кто-то из Олиных «фройндов».

(Хотя, честно говоря, я бы не стала удивляться, что после подобных эпиграммок у достаточно большого числа людей могло появиться страстное желание оторвать ей руки и голову – но это так, чисто по-человечески.)

Туча – это, само собой, толстуха Демидова. А маче… кстати, что это?

Всезнающий интернет услужливо выдал мне массу вариантов, в том числе какую-то музыкальную композицию, текст которой преимущественно состоял из словосочетания «О, маче», озвучиваемых самыми разнообразными способами. В общем же это вполне ожидаемо оказалось сербское слово – «котенок».

Экая забавница эта Ольга-Хельга. Что за каша кипела в ее навек успокоившейся голове. Я поражаюсь все больше и больше.

Да, не забудем еще одну. У нас таинственная незнакомка, которая присутствовала в то время в данном коттедже и на которую указала зоркая и благодарная Алсу.

Итак, с кем имеем честь?

Ох ты. Ну фигуранты. Один другого краше.

Девушку звали Наиной, Навью, Нией, Нинелью, Николеттой и кучей других идиотских и разнообразных имен. Вот сколько сущностей у этой бурлило в головке – вообще затрудняюсь ответить. Являла она собой удивительное зрелище. Ангельское (или эльфийское, если угодно) личико, длинные темно-шоколадные кудри, пленительные прозрачно-серые глазки, вздернутый носик и припухлые губки. Субтильная до последней степени неприличия (какая-нибудь Твигги в сравнении с ней смотрелась бы свиноматкой). Мне она показалась крайне неприятной. Я пытаюсь быть объективной, но низкая социальная ответственность этой особы читалась без словаря по картинке.

А вот и пожалуйста: на ее страничке ворох фото на грани фола