Хирург предпочел промолчать, а Ленка, не найдя слов для возражения, принялась рассказывать свою очередную историю. Касалась она, естественно, ее ненаглядных учеников из полусумасшедшего 9-го «Б», и потому все нюансы произошедшего были мне заранее прекрасно известны.

Въехав во двор, я глянула на беспаловские окна, и мне показалось, что одна занавеска немного отодвинута. Во всяком случае, она выглядела как-то не так по сравнению с тем, что я запомнила. Возможно, я и ошибалась, но искорка надежды застать хозяйку дома у меня загорелась.

— Кто там? — раздалось откуда-то из глубины квартиры в ответ на мой звонок.

— Милиция, — недрогнувшим голосом ответила я.

— Руфь, открой, пожалуйста, — услышала я незнакомый женский голос.

Через минуту в двери стал поворачиваться ключ.

— Вы? — удивленно спросила Руфь, увидев меня.

— Не ждали? — отозвалась я и без приглашения переступила порог.

— Ждали, почему же, — сказала Руфь и отошла немного в сторону, чтобы пропустить меня в комнату. — Просто мы только вошли, поэтому не вполне готовы к приему гостей. Даже таких, как милиция.

— Ну уж простите, — с некоторым сарказмом ответила я, — наша работа не предполагает соблюдения светских правил поведения.

Я огляделась. В комнате на большой кровати лежал Данила, одетый в нарядный вязаный костюмчик, и я сделала вывод, что семейство на самом деле недавно появилось в квартире.

Из кухни выглянула женщина, в которой я сразу же почему-то признала Ирину Беспалову. Она была невысокая, худенькая и необыкновенно смуглая, и лицо ее было не очень похоже на лицо женщины с фотографии в прихожей. Выглядела она как семнадцатилетняя девочка, и от этого мне сразу захотелось переменить тон, которым я поначалу собиралась заговорить с нею.

— Добрый день, — сказала она, и я немедленно уловила особую грусть и тоску в ее голосе.

«Или она на самом деле убита горем, или просто необыкновенно искусно притворяется», — подумала я и ответила:

— Здравствуйте. Вы — Беспалова?

— К несчастью, да, — ответила женщина и глубоко вздохнула.

— Нам надо поговорить, — сухо произнесла я и направилась в зал.

— Вы не подождете буквально минутку? — обеспокоенно спросила Ирина. — Я хотела бы переодеться, мне не вполне удобно в этом, — вдова обвела взглядом свой облегающий костюм, который на самом деле был ей несколько узковат.

— Как вам будет угодно, — сказала я.

Какое-то непонятное чувство диктовало мне быть мягкой с Ириной, но в то же время внутренний голос язвительно шипел: «Маленький монстр! Маленькая, да удаленькая! Угрохала мужичка в два счета!» Мне почему-то трудно было бороться с собой и прийти к определенному мнению. Но время должно показать истину! И я успокоила себя этой сентенцией.

— Руфь! — позвала Беспалова, не отходя от меня. — Подойди, пожалуйста.

Я решила, что Ирина пытается найти для меня развлечение и, замахав руками, воскликнула:

— Не надо, не надо, ну что вы! Я посижу!

— Вы-то посидите, — вздохнув, протянула Беспалова, — а мне помощь нужна.

Я не поняла сначала, что бы это могло значить, хотя сразу догадалась, что поставила себя в неловкое положение совершенно неуместными дурацкими восклицаниями.

— Минутку, — отозвалась Руфь из детской, — Данилку раздену.

Мы с Ириной на некоторое время застыли в напряженном молчании. Когда же вошла няня, она сразу подошла к Беспаловой и принялась расстегивать застежку изящной золотой цепочки на ее шее.

— И верхние пуговицы, пожалуйста, — попросила вдова.

Мне трудно было скрыть свое изумление, но все же я старалась держать себя в руках, молча созерцая всю эту картину. «Ну и ба-арыня! — думала я, сочувствуя няне. — Ребенка нянчи, да еще и мамашу обслуживай!»

Расстегнув две верхние пуговки, няня предложила:

— Давай еще?

— Нет, спасибо, — отказалась Ирина.

Сморщившись, как от невыносимой боли, она подняла руки, чтобы расстегнуть остальные пуговицы, и пошла из зала в другую комнату.

«Что это?» — подумалось мне. Но тут же в моей голове, словно эхом, прозвучали слова Ленкиного хирурга об ограничении свободы движений у людей с диагнозом, которым я интересовалась.

— Неужели правда? — неожиданно для себя прошептала я.

— Что? — удивленно переспросила Руфь, стоящая рядом.

Я быстро сориентировалась в возникшей ситуации и несколько возмущенно произнесла:

— Вы вроде говорили, что работаете у Беспаловых только няней?

— Так оно и есть, — уловив мой сарказм, ответила Руфь. — Ирина — больной человек. Грех не помочь ей. И когда у человека такое горе, просто кощунственно таким тоном говорить об этом.

— Вы не так меня поняли! — тихим голосом воскликнула я, пытаясь оправдаться. — Этот тон у меня выработался за долгие годы работы в органах, и в данной ситуации я обидчик поневоле.

В дверях показалась Ирина. Как оказалось, она слышала обрывки нашего разговора, поэтому, выйдя из спальни, первым делом сказала:

— Предполагаю, каким будет ваш первый вопрос, товарищ милиционер.

— Даже так? — удивилась я.

И тогда Беспалова действительно, не дожидаясь моих расспросов, на одном дыхании поведала историю своей многолетней болезни. Она говорила не обиженно, наверное, уже привыкнув к вопросам в свой адрес на эту тему. И чем дальше она рассказывала, тем меньше у меня оставалось желания подозревать ее. Столько в ней было нежности и мягкости, что трудно было вообще поверить в ее способность творить зло или несправедливость. Но, как любой мент, я не могла остановиться в расследовании только на тех данных, которые выкладывает подозреваемый или свидетель. Я не могла уйти, прислушавшись к требованиям собственной души. Мне нужны были факты. И я должна их получить. Поэтому, как только Ирина замолчала, я принялась расспрашивать у нее обо всем, касающемся произошедшего с ее мужем. Вдова отвечала, хотя и неохотно. По всему было видно — говорить о муже, о его смерти ей больно и очень тяжело.

Подозрения мои рушились, как карточный домик. Это, с одной стороны, радовало, поскольку жаль было бы отправить за решетку такую приятную особу. Но, с другой стороны, мои новые выводы являлись огорчительными и, возможно, губительными для Сергея, поскольку становилось ясно, почему менты забрали и держали его, — альтернативы на роль убийцы не было. А значит, у меня прибавлялось работы. То, что Трофимов невиновен, было однозначным для меня, но не для милиции. Следовательно, необходимо еще более активно искать того, кто так постарался и в отношении Беспалова, убив его, и в отношении Трофимова, притащив труп в его дом. Драгоценное время было потеряно напрасно.