другом. Они быстро прошли перед зданием суда, невидимые за густо разросшимися кустами. После того как они повернули за угол, Пенн остановил Джима и указал на след мужского ботинка; каблук четко отпечатался на мягкой земле.

– Заключенные, – прошептал Джим. – Мы видели их по дороге сюда. Могу поспорить, что один из них сбежал!

– Так я и подумал! – сказал Пенн.

– Но этого недостаточно, чтобы его выследить.

– Может, что-то есть там внизу, – заключил Пенн, указывая на лестницу, которая вела в подвал здания суда.

– Возможно, – согласился Джим. – Ты когда-нибудь там был?

– Нет, – ответил Пенн, – но если вместе с тобой, то я пойду.

– А неприятностей не будет?

– Надеюсь, что нет.

Они прокрались к лестничной площадке, проползли под перилами и спустились вниз, к двери в подвал. Здесь они присели на корточки, чтобы их не было видно.

– Давай посмотрим, заперта она или нет, – предложил Пенн.

Прохладный, пропахший аммиаком воздух пахнул на Джима, стоило ему открыть дверь. Перед ним был темный коридор, разделенный посредине тонкой полосой света, пробивавшегося через решетку.

– Смотри, – прошептал Джим, – тюремная камера.

– Даже и не знаю… – отозвался Пенн. – Как ты думаешь, можно нам туда заглянуть?

– Если ты согласен, то давай вместе, предложил Джим.

Они прокрались по коридору, прижимаясь спинами к стене, почти по границе высвеченной линии на полу. Джиму было страшно идти дальше. Он смотрел на отбрасываемые решеткой тени, на пылинки, поднимающиеся с пола. Мальчик был готов сказать Пенну, что пора им возвращаться, как тот вытолкнул его на свет. Через дверь камеры Джим увидел фабричного рабочего, сидевшего на скамейке под зарешеченным окном. Он поднял голову и печально посмотрел на Джима. Лицо его было в синяках. Один глаз распух и был почти закрыт. Нижняя губа рассечена, а белая рубашка впереди – в кровавых пятнах. Джим не мог сдвинуться с места, отойти от двери, не мог оторвать глаз от этого человека. Он непрерывно глядел на него, так смотрят на незнакомую собаку, которая рычит на тебя и не дает пройти по дороге. Угол рта мужчины искривился в неприятной улыбке.

– Буууу, – проговорил он, неожиданно рванувшись к двери.

Джим отпрянул назад, а Пенн схватил его за руку.

– Бежим, Джим! – прокричал он.

Они пробежали коридор, вынырнули из дверей, вверх по лестнице, через лужайку и мимо заводских. Трейд-стрит мальчики пересекли, не дожидаясь команды светофора. Они бежали не останавливаясь до середины Мэйн-стрит и только здесь сбавили скорость. Потом, хватая ртом воздух, перешли на ходьбу, держа руки на поясе и стараясь восстановить дыхание. Когда они наконец плюхнулись на скамейку у женской парикмахерской, Джим почувствовал, что руки его дрожат. Но он уже не боялся – просто был очень возбужден. Странное дело, ему захотелось смеяться.

Первым хихикать начал Пенн.

– Ты бы только посмотрел на свое лицо в этот момент, – проговорил он, задыхаясь.

– Зато я не закричал! – заявил Джим.

Мальчики начали смеяться, и им понадобилось много времени, чтобы остановиться. А потом они сидели, прислонившись спиной к скамейке, и несколько минут молчали. Джим подставил лицо солнцу. Он был доволен жизнью.

– Я рад, – заговорил в конце концов Пенн, – что ребята с гор…

– …и городские, – вставил Джим.

– …не с нами.

– Я тоже, – заключил Джим. – Они бы все испортили.

Теперь настал черед Джима выбирать, какое место они будут исследовать. Он повел Пенна по переулку между магазином для женщин и адвокатской конторой. Переулок выходил на улицу без названия, параллельную Мэйн-стрит. Джим прошел несколько шагов вглубь по переулку и указал на кирпичную стену, где кто-то нарисовал мелом череп и кости крест-накрест под ним. Еще ниже, под черепом и костями, было написано слово «КОРОЛЬ».

– Думаешь, кто такой этот КОРОЛЬ, – прошептал Пенн.

Джим наморщил лоб.

– Пиратом он не может быть, – сказал он. – Отсюда до океана добираться целую вечность.

– А тогда почему череп и кости? – спросил Пенн.

– Может, он убийца, – предположил Джим.

Они медленно шли к освещенному солнцем месту в конце переулка, которое приметил Джим. Через каждые несколько шагов они натыкались все на новые и новые предупреждения, одно свирепее другого: «ПРОХОД ЗАКРЫТ КОРОЛЬ», «БЕРЕГИТЕСЬ КОРОЛЬ», «ЕСЛИ ВЫ СДЕСЬ ПРОЙДЕТЕ ВЫ УМРЕТЕ». Джим намеревался обследовать этот переулок, но теперь уверенность в себе ослабла. Он почувствовал, что с трудом переставляет ноги. Переулок становился все темнее и холоднее, будто проходил в каньоне между двух высоких скал. Джим убежал бы обратно на Мэйн-стрит, да не хотел. Тогда Пенн подумает, что он боится.

Пенн подобрал маленький белый камешек и обвел слово СДЕСЬ.

– По крайней мере, имя свое сумел правильно написать, – прошептал он.

Джим прижал руку ко рту, чтобы подавить смешок.

На цыпочках они зашли в маленький дворик, который выходил дальше на узкую грязную улочку. Кругом валялись окурки сигарет и разбитые бутылки. На другой стороне улицы были задворки некрашеной хибары, заросшие кустами ежевики. На стене мелом была нарисована огромная корона. Под ней было написано: «ТЫ УМРЕШЬ КОРОЛЬ».

– Не знаю, Джим, – сказал Пенн. – А что, если этот король настоящий убийца? Что, если это не игра?

Джим прикинул вероятность сказанного.

– Пойдем-ка лучше отсюда, – сказал он.

Когда Джим и Пенн обернулись, чтобы идти обратно тем же путем, что пришли, они увидели, как навстречу им по переулку бегут двое взрослых ребят. Другие двое вбежали во двор со стороны улицы. Мальчики сразу поняли, что окружены. Окружившие были в брюках, не в таких комбинезонах, как у Джима и Пенна. Их круг все сужался и сужался, так что Джим уже чувствовал запах их напомаженных волос, пропахшей сигаретным дымом одежды. Мальчик подумал, что они, должно быть, местные ребята, из Нью-Карпентера, из фабричных, седьмого-восьмого классов. Уйти от них не было никакой возможности. Джиму хотелось сказать Пенну, что, если они не будут драться, эти парни их убьют. Пенн практически прочитал его мысли.

– Я с тобой, Джим, – прошептал он.

Джим почувствовал себя немного лучше, но только немного. Он выбрал парочку менее свирепых на вид ребят, чтобы начать драку с них. При мысли о том, с какими большими мальчишками придется драться и что они сделают с ним и с Пенном, у него все внутри похолодело.

Один из парней был, по всей видимости, лидером. Коренастый, можно даже сказать – полный, а ручищи у него были как у взрослого мужчины. На голове у него была фетровая шапка в форме короны. Он так близко подошел к Джиму и Пенну, что почти касался их. Его крошечные черные глазки выглядывали из-за больших круглых щек.

– Я – Король! – сказал он, указывая