Джим проснулся от испуга, когда кто-то жесткой рукой зажал ему рот. Над ним склонилась темная фигура. «Док, не бойся!» – прошептала фигура.

Это был дядя Зино. Джим почувствовал, как разросшийся было в груди испуг съеживается, становясь все меньше и меньше.

– Обещаешь вести себя тихо?

Джим кивнул.

– Обещаешь не проронить ни слова, пока мы не выйдем из дома?

Джим снова кивнул.

– Хорошо, – прошептал дядя Зино и убрал руку. – Одевайся, пойдем в одно место.

Стоило Джиму отбросить одеяла, как его схватил в свои объятия холод неотапливаемой комнаты, моментально поглотивший все оставшееся от одеял тепло. Он поспешно надел носки, рубашку, комбинезон, а затем и ботинки.

Джим даже не думал, куда они пойдут. Он только недоумевал, как это странно идти куда бы то ни было посреди ночи в канун Рождества. Мальчик просто был возбужден. За ним пришел дядя Зино – так какое имеет значение, куда они пойдут!

Когда Джим застегнул куртку, дядя Зино указал на окно, которое, как Джим только сейчас заметил, было широко распахнуто. Обойдя кровать, он подошел к окну и выглянул наружу. Из двора снизу на него смотрели дядя Корэн и дядя Эл.

– Мы ждем Джима Гласса, – прошептал дядя Корэн.

– Я – Джим Гласс, – так же шепотом ответил Джим.

– Ну тогда, – отозвался дядя Корэн, – тебе лучше выпрыгнуть из окна.

Джим перебросил ноги через подоконник и, оттолкнувшись, спрыгнул прямо в руки дяди Корэна. Дядя Корэн отступил назад и свалился на спину, не выпуская Джима из рук. Смутившись, Джим поднялся на ноги. Дядя Эл, прикрыв рот рукой, указал ему на дядю Корэна. Тот, лежа на земле, трясся от беззвучного смеха.

– Тихо вы! – предупредил дядя Зино из окна. – Черт побери! Вы так можете Сисси разбудить!

Дядя Зино высунул из окна сначала одну длинную ногу, затем другую и повис на руках, держась за подоконник. Через плечо он посмотрел вниз, стараясь увидеть, где земля. В конце концов он отпустил руки и шумно приземлился во дворе.

– А я вижу звезду! – сказал дядя Корэн с земли, указывая вверх.

Джим посмотрел наверх, но увидел тысячи звезд. Как яркая пыль, полоса Млечного пути высвечивалась на небе. Было непонятно, о какой звезде говорит дядя Корэн.

– О, маленькая звездочка Вифлеема, – мягко запел дядя Корэн.

– Городок, – прошептал дядя Эл.

– О, маленький городок Вифлеем, – спел тогда дядя Корэн.

Дядя Зино и дядя Эл схватили дядю Корэна за руки и поставили на ноги.

– Хочешь, чтобы с нас со всех заживо кожу содрали! – заявил дядя Зино.

Все дяди стояли и улыбались Джиму.

– Что это с вами со всеми стряслось? – спросил Джим.

Дядя Корэн посмотрел обиженно:

– Сегодня Рождество! – проговорил он.

– У нас для тебя сюрприз, – добавил дядя Зино.

– Да! – подтвердил дядя Эл. – Сюрприз.

Дяди повели Джима за дом и дальше – на шоссе. Посреди дороги они остановились и развернулись лицом к своим домам.

Джим нервно посматривал на дорогу – то в одном, то в другом направлении.

– Мы на дороге, – сказал он.

– Но никто не едет, – ответил дядя Зино. – Сейчас самая середина ночи.

– И над глубоким сном без сновидений, безмолвные звезды светят… – пропел дядя Корэн.

– Ты поешь на полтона ниже, – заметил дядя Эл. Он гордился своим слухом.

– Нет! – возразил дядя Корэн. – Это ты слышишь на полтона выше.

– Вы что, пьяные? – спросил Джим.

– Почему это? – возразил дядя Зино. – Никакие не пьяные. Что мы, мальчишки, что ли?

– Мы не пьяные – подтвердил дядя Эл.

– И рядом не стояли, – откликнулся дядя Корэн.

– Так почему ж тогда вы так странно себя ведете?

– Мы не странно себя ведем, – ответил дядя Корэн. – Это ты смотришь на нас странно.

– Мы просто хотим тебе кое-что показать, – сказал дядя Зино.

– Посреди дороги? – опять удивился Джим.

– А чем тебе это место не нравится – оно не хуже других, – заметил дядя Эл.

Джим посмотрел на дорогу в одну сторону, потом в другую. Потом посмотрел на школу на холме. Он посмотрел на темные дома своих дядей, на лавку, на депо и на отель. Ничего особенного. Все погружено в темноту, в спокойствие, все холодное и залито звездным светом.

– Так что же именно? – спросил Джим. – Что именно вы хотите, чтобы я увидел?

– Ты это увидишь через одну минуту, – ответил дядя Зино. – Подожди!

Дядя Эл простер в темноту обе руки.

– Да будет свет! – проговорил он.

– Элли! – одернул его дядя Зино.

Дядя Эл снова вытянул руки в темноту ночи:

– Да будет свет! – еще громче сказал он.

– Не богохульствуй, – сказал дядя Зино.

– Какое же это богохульство?

– Потому что только бог может говорить: «Да будет свет!» – и к тому же сейчас Сочельник.

– Я знаю, что сегодня за день, – сказал дядя Эл. – И должен же быть один день в году, когда я могу сказать, что это за день! И я хочу говорить это без чьих-либо указок, будто бы мне не должно этого говорить.

– Иисус родился сегодня вечером или ночью? – спросил дядя Корэн.

– Сегодня вечером, – ответил дядя Зино.

Дядя Корэн почесал затылок.

– Тогда Рождество должно быть сегодня, а не завтра.

– Что? – возмутился дядя Зино.

– Сам подумай, – ответил дядя Корэн. – Если Иисус родился сегодня до полуночи, то это значит, что весь сегодняшний день – Рождество, а вчерашний день – канун Рождества или Сочельник. Но, если он родился после полуночи, тогда Рождество завтра, как оно и предполагается, а сейчас – Сочельник.

– Не понимаю, о чем это вы толкуете! – сказал дядя Зино. – Как Сочельник мог быть вчера, если он сегодня? Каждый знает, когда наступает Сочельник.

– Ну ты даешь, Зи! – возмутился дядя Корэн. – Ты и вовсе меня не слушаешь! Спорим, Джим меня понял! Джим, правда ведь, ты понял, о чем я говорю?

– Нет, сэр, – признался Джим.

– Значит, и ты меня не слушал.

Это замечание обидело Джима.

– Мне вообще холодно, – заявил он.

– Да будет свет! – проговорил дядя Эл.

В этот самый момент, за много миль отсюда, в Карпентере человек посмотрел на часы и включил систему. Электричество побежало по проводам прямо в Элисвилл.

И в домах дядей загорелись огни.

У Джима замерло сердце. Он подумал было, что дома охватило пламя, и непроизвольно отшатнулся. Он открыл от удивления рот.

Дядя Корэн издал долгий, низкий свист.

– Сделай что-нибудь еще, Элли, – попросил он.

Дядя Эл разглядывал собственные руки.

– Нет, уж лучше не надо, – отозвался он.

– Смотрите! – сказал Джим, как только к нему вернулась способность разговаривать.

– Благодарим тебя за чудеса, – сказал дядя Зино.

Все трое опустили глаза.

– Таких