Иногда по русским солдатам стреляли из окон домов, что вызывало ответный огонь. Подобные инциденты могли иметь весьма трагичные последствия в последующем. Так, уже после поражения, перед пленением остатков 270-го пехотного Гатчинского полка (из состава 68-й пехотной дивизии) в Тильзите, они были вынуждены отбиваться от стрелявших по ним жителей города. Командиры двух рот – Нольде и Терстефанов были привлечены немцами к суду за мнимый расстрел мирного населения. Допрашиваемый в качестве свидетеля тяжело контуженный командир полка полковник А.В. Волков накануне суда, не выдержав потрясения, зарезался бритвой. В предсмертной записке он взял на себя вину – это якобы он отдал приказ стрелять по горожанам. В результате ротные офицеры были освобождены[64].

Такие случаи были широко использованы германской пропагандой. Неимоверно преувеличив отдельные инциденты и сведя их к выводу о том, что данные случаи являлись постоянными и совершались чуть ли не по приказу командования, немцы заполонили страну сообщениями о «зверствах русских» в Восточной Пруссии. Впрочем, точно так же действовали и союзники по Антанте – «варвары», «гунны», «звери» – и тому подобные эпитеты в отношении немцев насыщали собою прессу.

Непосредственной же реакцией на пропаганду становилось поведение на фронте людей – тех, кто воевал за свою родину с оружием в руках на любой из сторон. Восприятие данной информации в качестве истины, естественно, вело к тезису о ветхозаветном талионе. Например, один из матросов германского крейсера «Бреслау», действовавшего в Черном море, писал: «Мы все читали известия, как хозяйничали русские в нашей прекрасной Восточной Пруссии, сжигая, разоряя и убивая все на своем пути. Итак: око за око, зуб за зуб! Теперь для нас, немцев, наступил час расплаты, и поэтому долой всякие сожаления!»[65].

Понимая, что русские наверняка будут иметь численное превосходство, и сознавая, что основная масса русских должна находиться в Наревской (2-й) армии, производящей охват германской восточнопрусской группировки, командующий 8-й германской армией прикрытия М. фон Притвиц унд Гаффрон не решился первым перейти границу, как то предлагал ряд корпусных командиров, жаждавших превентивного удара. Цель действий группировки, сосредоточенной в Восточной Пруссии, по «плану Шлиффена», которым руководствовались германцы, заключалась в сдерживании русских, пока на Западе немцы разобьют французов. Так что превентивное наступление грозило растрепать части 8-й армии еще до того, как закончатся бои во Франции. Соответственно, генерал Притвиц твердо придерживался принципа активной стратегической обороны, завещанной для его армии графом Шлиффеном.

В состав 8-й германской армии входили 1-й (Г. фон Франсуа), 17-й (А. фон Макензен), 20-й (Ф. фон Шольц) армейские корпуса, 1-й резервный корпус (О. фон Белов), 1-я кавалерийская дивизия генерала Брехта и несколько резервных и ландверных дивизий и частей. На южном фасе обороны немцы выставили Силезский ландверный корпус Р. фон Войрша (30 тыс. чел.), который прикрывал промежуток между германскими и австрийскими войсками на Средней Висле. Вдобавок полевые войска в случае необходимости могли быть усилены гарнизонами крепостей Восточной Пруссии и висленских крепостей.

При перечислении сил видно, что русские армии Северо-Западного фронта вместе, при условии совместных действий, имели над противником превосходство. Однако по отдельности каждая из русских армий уступала неприятелю (особенно – 1-я армия). Следовательно, от поражения немцев мог спасти только такой маневр, при котором они сумели бы обрушиваться всеми своими силами на одну из русских армий, а затем на другую. Именно для производства такого маневра, который предусматривался задолго перед Первой мировой войной, была специально выстроена железнодорожная сеть Восточной Пруссии. Воспользовавшись этим обстоятельством и умело используя оперативные ошибки русского командования, немцы сумеют провести такой маневр и обеспечить себе численное и техническое превосходство на одном из фасов обороняемого восточнопрусского фронта.

В связи с тем, что немцы должны были противостоять сразу двум русским армиям, наступавшим с разных направлений, Притвиц также предпринял расчленение своей армии на две группы. В ходе сосредоточения немцы могли варьировать свою группировку, чтобы нанести удар по той или иной русской армии, входившей в состав Северо-Западного фронта. В связи с тем, что 1-я русская армия должна была первой закончить свое сосредоточение и перейти в наступление, Притвиц принял решение разгромить, прежде всего, именно ее. Как говорит исследователь, до 2 августа «командующий VIII армией генерал Притвиц колебался в отношении выбора направления главного удара, который мог быть нанесен или на неманском, или на наревском направлении. Полученные, однако, донесения о наносимом русскими войсками ударе из района Сувалки окончательно утвердили немецкое армейское командование в целесообразности организации главного удара в первую очередь против Ренненкампфа, то есть путем охвата своими главными силами 1-й русской армии на неманском направлении»[66].

В состав Восточной группы, выдвигавшейся против русской 1-й армии, вошли 1-й и 17-й армейские корпуса, 1-й резервный корпус, 3-я резервная пехотная дивизия, 2-я ландверная бригада, 6-я ландверная бригада, 1-я кавалерийская дивизия. Также для усиления группы мог быть использован гарнизон Кенигсберга. Генерал Притвиц постарался в максимальной степени использовать территориальное комплектование своих войск: 1-й армейский и 1-й резервный корпуса комплектовались в самой же Восточной Пруссии, 17-й армейский корпус – в Данциге (Гданьске). То есть – эти люди непосредственно защищали свою землю от неприятельского вторжения. Всего против русской 1-й армии П.К. Ренненкампфа (124 батальона, 124 эскадрона, 402 орудия), немцы выставили 109 батальонов (в состав русского армейского корпуса входили 32 батальона против 24 в германском корпусе), 60 эскадронов и 542 орудия. Разница в артиллерийском отношении объясняется тем, что германский корпус, уступая русскому корпусу по численности пехоты, превосходил его по числу орудий. Тем самым, имея превосходство в артиллерийском огне в несколько раз, немцы обеспечивали себе огневой успех на поле боя.

Против 2-й русской армии, чье вторжение в пределы Восточной Пруссии должно было с неизбежностью проходить с задержкой, Притвиц оставил только заслоны – Западную группу. В последнюю вошли 20-й армейский корпус, 70-я ландверная бригада, ландверная дивизия генерала Гольца. Для усиления Западной группы использовались выведенные в поле гарнизоны крепостей Торн, Кульм, Грауденц, Мариенбург. Всего против 2-й армии русских немцы имели 61 батальон, 22 эскадрона, 252 орудия.

В свою очередь, русский командарм-2 А.В. Самсонов получал под свое начало 176 батальонов, 72 эскадрона, 702 орудия. Неравенство сил на наревском направлении было очевидным, но предвоенные шлиффеновские наработки подразумевали, что русские армии будут разбиты по очереди. Поэтому после разгрома 1-й русской армии вся масса германской 8-й армии и крепостных гарнизонов должна была быть переброшена против 2-й русской армии. Понятно, что первоочередной задачей русского командования было скорейшее соединение обеих армий, однако именно этот маневр, от которого зависела судьба всей операции, и был отставлен в сторону штабом фронта после первого же успешного сражения войск 1-й армии при Гумбиннене.