...

У Лако ситуация была ещё хуже. Он до этого дня не знал настоящего смысла выражения «всё пропало». Это чувство приходит, когда к чему-то стремишься не день, не месяц, а годы, и всё рушится в одно мгновение.

По крупицам строишь карьеру, выстраиваешь авторитет. Лако уже привык к школе, привык к тому, что его уважают, что все выполняют его распоряжения. В конце концов, он тоже когда-то был новичком.

Его били, унижали. Через это проходил каждый. Эти эмоции – «Взять и доказать всем, на что способен!» – знакомы всем, кто оказался на его месте. И неудивительно, что со временем он стал чёрствым.

Так что же изменилось?

Этот демонёнок. Отношение Озары к нему. У Лако было чутьё на такие вещи – как у охотничьего пса на утку. Он замечал цель и сразу впивался в неё зубами, где бы она ни скрывалась.

Сейчас его мысли крутились вокруг одного: «Я сейчас такую глупость сделал, что перечеркнул всё. Ведь за всю жизнь я не видел, чтобы старейшина относился к ученику так.»

«Нет, было один раз.»

«И кто это был?»

«Главный ученик школы...»

...

Я понял, что этот цирк нужно заканчивать, когда Озара попыталась лизнуть мою руку. Она высунула язык и явно намеревалась либо укусить, либо просто попробовать меня на вкус.

В этот момент она выглядела действительно опасно. Её красный язык, белоснежные зубы... Казалось, эта женщина при должном усердии могла бы проглотить меня целиком.

– Прекратите... – я не собирался терпеть такое, выдернул руку, отступил от неё и огляделся. Хотелось спрятаться. Но этот дворец, каким бы великолепным он ни был, не предоставлял возможности для укрытия. – Меня нельзя есть...

Озара продолжала ползти за мной на коленях. Она была одержима мной. Безумие читалось во всём: во взгляде, в движениях – так быть не должно. Никто бы не стал так себя вести. А я всё никак не мог понять, почему.

– Извините, пожалуйста... – несмотря на её безумство, мне приходилось сохранять вежливость. – Может быть, вы проверите мой потенциал, – я уже уйду от вас. Не хотелось бы заразиться вашим безумием.

Я твёрдо верил, что безумие заразно, и держаться от таких людей следует подальше. Но Озара явно не поняла, что я имел в виду.

– Твой потенциал? Измерить его? Я не могу.

На вопрос: «Почему же?»

Её ответ оказался необычным.

– Твой духовный корень... – Озара запнулась, явно подбирая слова. Ей не удавалось выразить всё одним-двумя предложениями. – Он настолько огромен, что не помещается в это... твоё маленькое тело. И его... – она снова замолчала, будто сомневаясь, как лучше объяснить. – Его видно даже невооружённым глазом.

Чтобы окончательно прояснить, она провела нежным пальцем по одной из чёрных линий на моей коже. Обычно я быстро соображаю, но в этот раз застыл в недоумении.

Выходит, то, что я считал всего лишь внутренними травмами, а другие воспринимали как мерзость, болезнь, дефект... То, из-за чего ко мне все так плохо относились...

Это и есть духовный корень?

Теперь стало понятно, почему Озара вела себя именно так. Если она изучала духовные корни, то видела их десятки, а может быть, и сотни тысяч. Её одержимость была не мной, а моим духовным корнем.

В её глазах в комнату вошёл не я, а какой-то возвышенный идеал, о котором она могла только мечтать. Это неудивительно, ведь перед ней стояло полное наследие школы Шивы.

...

Теперь это осознала и Краса. Однако в тот момент она подумала:

«Лучше бы я этого не знала...»

Её имя – Краса – в школе стало чем-то вроде синонима таланта. Нет, даже больше. Про неё говорили:

«Безумно талантливая. Настоящий будущий дракон.»

Ей не то чтобы было приятно это слышать. Порой она покидала Пик Лаврового Листа только для того, чтобы услышать подобные разговоры.

Она не была падкой на популярность. Просто чужие слова, чужое мнение так сильно её мотивировали. Ведь несмотря на талант, упорный труд никто не отменял.

Талант – это всего лишь часть. Он лежит где-то на этой чёртовой «полке» в теле, среди другого «мусора»: темперамента, здоровья, интеллекта и физических параметров (роста, цвета глаз и прочего).

Почему так?

Потому что духовный корень Красы был длиной тридцать сантиметров. Такого большого не было ни у кого. Стоило ей закрыть глаза и сосредоточиться, как духовная энергия мгновенно наполняла её тело.

Её тренировки были в четыре раза эффективнее, чем у обычного человека. Она быстро продвигалась по рангам и уровням культивации. Несомненно, это был талант тысячелетия.

«А что теперь?»

«Приходит этот уродливый парень.»

«Одна рука и эта «грязь» по всему телу.»

«На него ведь даже смотреть противно.»

«И всё равно...»

«Духовный корень, пронизывающий всё его тело... Внутри него...»

«Я даже боюсь представить, что будет, когда он начнёт культивировать.»

«Потеряю ли я своё место?!»

Девушка сильно боялась потерять своё место в школе. Как любимица учителя, она лишилась бы всего в одно мгновение. В этом ребёнке она чувствовала опасность и даже задумалась:

«Мне нужно убить его.»

...

– Почему бы тебе не стать моим учеником?

Озара была тверда в своих намерениях. Возможно, впервые с нашей встречи. Мне даже стало как-то неловко. Она ведь старейшина, а я принимаю её за чокнутую. Единственное, что мне не понравилось – как она выделила слово «ученик».

На долю секунды мелькнула мысль: «А почему бы и нет? Сразу же всё станет прекрасно. Иметь такого безумного мастера под боком... Ей же будет легко манипулировать. Правда?»

Ой. Не нужно опять эти нотации. Я – ужасный человек, прикидывающийся добрым. Пора бы к этому привыкнуть.

Тем более нельзя мне стоять на месте. Провал основной миссии – значит смерть. Мне нужно думать не столько о достижении силы, сколько о возможности вернуться назад.

Пропущу вспышку – и всё: могу умереть.

С губ моих уже готово было сорваться радостное: «Иди же ко мне, моя милая учительница… Дай же тебя обнять!»

Однако эти её слова. Эта смущённая интонация.

– Знаешь… я же сейчас «свободна»… – промурлыкала она, как кошечка.

Меня как будто в Антарктиду закинуло. А я – голый, посреди льда и снега. Тем более ещё и белые медведи. Очень много, и все хотят меня сожрать.

Стало понятно, что слово «ученик» – это не о наставничестве. Это о чём-то большем. О мужчине, о женщине.

– Нет. Отказываюсь.

– Но почему?

– Не