таким унылым и мрачным. Он зашагал дальше, мимо Аквариума к Вестминстерскому мосту.

– Тогда я поймаю нам такси. Пойдём к дороге.

– Я могу и сама доехать до дома, если ты хочешь побыть один, – фыркнула я.

Он развернулся ко мне:

– Ты что, не слышала, что тебе сказали? Тебе грозит опасность! Агата, ну какая же ты упрямая!

У меня в груди, как пламя, вспыхнул гнев.

– Да как ты можешь со мной так разговаривать? – вскинулась я. – После всего, что я выяснила!

– Кто-то же должен тебе это сказать.

– Что ты о себе возомнил? Ты думаешь, ты тут главный? Думаешь, я должна тебя слушаться?

– Я тут главный? Это ты у нас супергениальный детектив, а я всего лишь твой туповатый спутник. «О, Агата, как интересно! О, Агата, ты такая умная!»

– Да, конечно, я просто звезда! Я Агата Фрик, Агата Фрикс-Врикс, Агата Фрикенштейн! Кто со мной сравнится!

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются горячие слёзы.

– Это не так, Агата. – Лиам остановился и сделал глубокий вдох. Мы стояли посреди тротуара и мешали туристам, которым приходилось нас обходить. – Эти прозвища не имеют к тебе никакого отношения. Я не хотел злиться. Просто…

– Я знаю, – кивнула я. – Я понимаю.

– Тогда идём ловить такси?

– Идём ловить такси, – согласилась я.

Пока мы ехали, мне ужасно хотелось обсудить откровения профессора Д’Оливейры о Гильдии и о моей маме и узнать, верит ли ей Лиам. Но я не хотела ещё больше портить ему настроение. Поэтому мы ехали молча. Вскоре я выбралась из кеба у Гайд-парка.

– Береги себя, – сказал на прощание Лиам.

– Спасибо.

Я смотрела вслед уезжавшему такси. На Лиаме лица не было. Я впервые почувствовала, что наши отношения дали трещину, и слёзы, которые я так долго сдерживала, полились рекой. «Глупость какая», – сказала я себе, вытирая щёки.

Когда я добралась до дома, мне уже не так сильно хотелось плакать, но всё равно было очень грустно. Я с порога крикнула папе «привет», но ответа не последовало. Кажется, его не было дома. Мне это очень не понравилось. Я заглянула на кухню, которая теперь напоминала лабораторию сумасшедшего учёного. Тут повсюду стояли бутылки с водорослями. Но и на кухне папы не оказалось. Я стала заглядывать во все комнаты. В ушах звучали слова профессора: «Присматривай за своим отцом. Он слишком доверчив».

К моему облегчению, папа нашёлся в гостиной. Расположившись на диване прямо в одежде, он громко храпел. Оливер мурлыкал, как трактор, свернувшись у него на коленях. Вид у папы был совсем уставший, и я решила его не будить.

Кроме апельсинового мороженого и булочек из «Оранжереи», я за весь день ничего не съела. Сделав пару бутербродов с сыром и налив маленький стакан воды (папа купил четырёхлитровую бутылку, которая стоила теперь столько же, сколько полный набор продуктов на неделю), я поднялась в свою комнату и плюхнулась на кровать.

Перед моим мысленным взором снова появился кинопроектор, крутивший кадры из воспоминаний. Я долго смотрела кино про то, как прошёл сегодняшний день. Потом плёнка поменялась, перенеся меня на семь лет назад. Я видела, как мама возится на кухне, пританцовывает под радио, намазывает маслом тосты на завтрак…

Вот она, та скромная женщина, которая познакомила меня с Агатой Кристи и Эркюлем Пуаро. Я радовалась, что всё ещё могу её видеть, что её образ не стёрся из моей памяти. И я знала, что профессор не обманула меня. Мама, может, и была скромной, но она вовсе не была обыкновенной. В моей душе поднялось радостное волнение. Мама, моя мама, моя невероятно прекрасная, добрая, ласковая мама была секретным агентом!

…Я бегу через безмолвные коридоры госпиталя Святой Марии. Сворачиваю налево и направо, пробираюсь через лабиринт. Боковым зрением вижу фигуры, скрывающиеся в тени. За спиной слышатся быстрые шаги. Меня догоняют, меня хотят поймать, но я должна добраться до своей цели. В больнице очень темно. Наконец я толкаю дверь. Именно эту комнату я искала – здесь мой папа. Он лежит на больничной кровати, но не двигается. Он жив только благодаря подключённым аппаратам. Вдруг дверь за моей спиной открывается…

Я проснулась и резко села на кровати, задыхаясь, будто меня держали под водой. Пришлось подождать несколько минут, пока сердце не перестало стучать. Все кошмары смазались, слились в одно липкое чувство страха. Стараясь не шуметь, я пробралась на первый этаж и приложила ухо к двери папиной спальни, откуда доносился страх.

Как же это всё сложно! В моих мечтах у завершённого расследования не бывало никаких последствий. Ты либо нашёл преступника, либо нет. Но в реальности всё оказалось по-другому. Здесь меня на каждом углу поджидали опасности.

Я быстро позавтракала тостами с апельсиновым джемом и сделала булку с маслом и сыром для Джей-Пи. Если он и в самом деле за нами шпионит, то лучше притвориться, что я ничего не заметила. Как говорится, держи друзей близко, а врагов – ещё ближе. Я заварила себе чашку мятного чая, потом нацарапала записку для папы и прислонила её к тостеру:

«Ушла проведать маму»

Он поймёт, о чём я.

Джей-Пи нигде не было. Я держала еду в руке, как будто она могла выманить его из того места, где он прячется. Я проверила все его обычные укрытия: дуб около озера, скамейку в зарослях рододендрона, решётку у клумбы, на которой качаются маки. Наконец, я решила посмотреть, не сидит ли он под знаменитым «перевёрнутым деревом». Это огромный бук, ветви которого свисают до земли и образуют нечто вроде шатра. Под ним даже можно прятаться в дождь.

Нагнувшись, я пролезла под навес листвы. Там стояла духота, пахло сухой землёй – и никого не было. Я уже хотела было ползти обратно, как вдруг заметила между корнями старого дерева какой-то тёмно-красный предмет. Записная книжка. Я осторожно вытянула её из-под корней: обычный блокнот на спирали, в которую засунута шариковая ручка. Я оглянулась – вокруг никого не было.

Записи были только на первой странице.

22:43 вход в здание

23:07 выход из здания

02:00 работа с цветами

Моё сердце забилось быстрее. Это о папе и его таинственном госте.

Первые две строчки были ясны: это время, когда Дэвенпорт пришёл к нам и ушёл. Третий пункт вызывал вопросы. Возможно, речь идёт о человеке, уничтожившем клематис под моим окном.

Чья же это записная книжка? Джей-Пи? Значит, он и правда следил за нами? Но зачем? Неужели это он срезал цветы? Так или иначе, мне было сильно не по себе от мысли, что кто-то действительно наблюдает за домом.

Я закрыла блокнот, положила его на место и вылезла из-под навеса листвы.

До кладбища идти примерно полчаса. Перед входом, словно охранники у чугунных ворот, стоят две красные телефонные будки.

Я запыхалась и хотела