Но, что бы там не задумал майор, скрывать от него мне было нечего, поэтому я совершенно искренне ответил:

— Моя главная и единственная цель — это забота о моем имении. То состояние, в котором оно находится сейчас, меня абсолютно не устраивает.

Мой ответ был коротким и вполне понятным. Многословие здесь было ни к чему, поскольку передо мной сидел человек военный, привыкший к четким и сжатым формулировкам.

Громов посмотрел на меня испытующим взглядом и начал что-то записывать на бумажке.

— Как планируете строить отношения с соседями? — как бы невзначай, не прекращая писать, спросил майор.

— На взаимовыгодной основе, — четко ответил я. — Конфликтовать ни с кем не хочу, но и в ответ жду того же самого. Если же против меня буду предприниматься противоправные действия, то буду реагировать в соответствии с действующим законом военного положения.

— Хм. А если начнут задирать? Вы же человек новенький, сами понимаете, — с сомнением в голосе спросил Громов, оторвавшись от бумаги и вопросительно глянув на меня.

— Ну мы же с вами не в школе, где, в силу возраста, такие действия вполне объяснимы. Я все-таки рассчитываю, что меня будут окружать взрослые и вполне адекватные соседи.

— Взрослые — это те же дети, только игры у них более опасные и приводящие, зачастую, к необратимым последствиям, — усмехнулся майор. В его, обращенном на меня, взгляде мелькнул живой интерес.

Видимо, Громову нравились такие беседы с философским уклоном. Что ж, давай тогда порассуждаем более пространно, господин майор.

— Раз уж мы затронули тему школы, то сам собой напрашивается случай из жизни, — неторопливо продолжил я. — У нас в школе было много детей, которые любили задирать новичков. Отпрыски аристократов, знаете ли, с молоком матери впитывают обманчивое сознание собственной исключительности. Однажды один из них уронил на пол ручку и попросил меня ее поднять, используя весьма нелицеприятные выражения. К тому времени я уже был научен, что стоит кого-то посадить себе на шею и он оттуда уже не слезет. Поэтому в ответ я предложил ему отправиться в пешее эротическое путешествие, а слова свои благополучно подкрепил классической двойкой по наглой улыбающейся физиономии. После этого случая наши дальнейшие отношения с одноклассниками неизменно стали строиться на взаимовыгодной основе.

Конечно, насчет школы я немного приврал. У меня в классе были одни оборванцы, такие же в точности, как и я. Но в остальном мой рассказ был чистейшей правдой.

— Хм, интересный вы человек, Александр Николаевич! — весело усмехнулся Громов. — Но, как бы там ни было, спасибо за откровенность. Признаюсь, не ожидал. — Майор немного помолчал и окинул меня пристальным взглядом. — Однако, как ни странно, именно такого ответа я больше всего от вас и ждал.

Громов встал из-за стола и подошел к стоящему в углу неприметному сейфу. Тот был одновременно и с кодовым, и с обычным замками. Майор немного поковырялся с дверцей и через пару секунд извлек из сейфа тонкий металлический кейс. Вернувшись на место, он положил его перед собой на стол.

— Ваш отец просил меня передать вам это, если с ним что-то случится, и вы будете вынуждены бежать в имение вашей матушки, — на этот раз по-отечески тепло сказал Вячеслав Иванович. — Он был хорошим человеком, и я искренне соболезную вашей утрате. А весь этот допрос, — продолжил он после небольшой паузы, — лишь моя попытка убедиться, что вы достойный сын своего отца.

Майор пододвинул ко мне кейс. Я окинул чемоданчик любопытным взглядом и сразу заметил, что он заперт на кодовый замок.

— Ваш отец сказал, что код вы знаете, — добавил Громов, заметив мой беглый взгляд.

— Да, конечно, код мне известен, — не стал спорить я. — Спасибо вам, Вячеслав Иванович! Это для меня очень много значит. Все, что могло бы напоминать мне об отце, осталось в Москве. И по этой причине этот подарок для меня вдвойне ценен.

— Рад это слышать молодой человек, — с улыбкой произнес Громов. — Пойдемте я вас провожу.

Судя по изменившемуся стилю обращения ко мне, передо мной стоял аристократ не ниже меня рангом. И он специально давал мне это понять. Перстня на руке у него я не заметил, а значит господин предпочитал оставаться инкогнито. И, скорее всего, никакой он не Громов и совсем не майор. Ладно, сейчас это не так важно, как содержимое кейса и поиск способа его извлечения.

— И вот мой вам совет, — добавил псевдомайор, — не связывайтесь хотя бы на первых порах с графом Волковым. Он человек весьма неприятный, но довольно могущественный. — Громов немного помолчал, а затем хитро улыбнулся. — Но, если уж конфликта никак не избежать, то, судя по вашим школьным впечатлениям, вы прекрасно знаете, как следует поступать. — Мы с ним вышли на крыльцо пограничного пункта и майор, остановившись, протянул мне руку. — На мою помощь, к сожалению, пока рассчитывать не стоит. Но, я уверен, что вы и без нее справитесь.

— Уж постараюсь, Вячеслав Иванович, — решительно ответил я, крепко пожимая протянутую руку.

Когда я залез в фургон, Ярцев вопросительно глянул сначала на меня, а потом на кейс в моих руках.

— Все в порядке, Виктор Петрович. Выдвигаемся.

Шлагбаум перед нами поднялся, и мы выехали через открытые ворота на довольно широкий понтонный мост.

— Вы раньше видели этого майора? — спросил я, с любопытством поглядывая на Ярцева.

Тот отрицательно мотнул головой и ответил:

— Нет, но мне показалось, что он сделан из одного со мной теста. Вот только на майора пограничных войск он точно не тянет. Больше похож на полковника или генерал-майора действующей армии. Мужик явно понюхал пороха и в штабе отсиживаться не любит. Странно, что я его не знаю.

Вот и мне странно, подумал я про себя, а Ярцеву просто молча кивнул.

До лесного укрытия, где мы планировали остановиться для наблюдения, было, по моим расчетам, около пятнадцати минут езды. И это время я хотел потратить с пользой.

У меня появилась одна идея насчет кейса. Я припомнил случай с Ольгой, когда какой-то легкий подсознательный порыв заставил меня выбрать нужную гостиницу, а затем выйти из нее в привычное для встречи с блондинкой время. У меня, конечно, были большие сомнения на этот счет, но я все-таки хотел попробовать достучаться до прежнего