Мягкое прикосновение губ, тёплое дыхание и приятная колкость бороды вызвали у меня умильную улыбку и желание целовать в ответ. Хотя живот и мешал. Пришлось Руслану нагнуться и прогнуться, чтобы найти удобную позу для милования.

— Наверное, нам это было нужно. Перезагрузка, — от хриплого шёпота мурашки по коже шли. — Да?

— Ага, — облизнулась и вновь поцеловала Руслана. — Романчук, версия вторая. Дополненная и исправленная. Только давай на ней остановимся. Будем думать, что дальше справимся патчами, а не тотальным ребутом.

— Перестань выражаться как попугай-матершинник…

Очередной горячий и приятный поцелуй прервал звонок в дверь. Не отпуская меня и почти не разжимая губ, Руслан пробурчал:

— Ты кого-то ждёшь?

— Нет. А ты?

Очередная трель звонка пыталась убедить нас, что всё очень серьёзно. Пришлось взять Руслана под руку и доковылять до двери. Иногда мне казалось, что хожу я как заправский кавалерист.

Дверь открывали вдвоём: было интересно, кто же о нас вспомнил без предупреждения? Мои родители? Лиза? Мама Руслана?

Но нет.

Открыв рот от удивления, только и смогла сипло проговорить:

— Ника?

Белосов Макар Сергеевич.

Исчадие ада, пришедшее по мою душу. Да ещё и особо извращённым способом. Таким, что впору было искать себе защитника и молить о помощи у ангела-хранителя, который, судя по всему, ушёл в долгосрочный отпуск.

Весть об этом нехорошем человеке до меня донесла Ника.

Увидев нас с Русланом в таком виде, моя бывшая подруга несколько смутилась и даже криво улыбнулась. Своего бывшего мужа я просветила по проделкам бывшей подруги. Впору открывать слёт или делать вечеринку для бывших. Только вот если с Русланом я это бывшее хотела самым толстым маркером жирно перечеркнуть, то возвращать Нику на её былое место желанием не пылала. Зачем мне очередного Брута под боком заводить?

— Ника? Что ты тут делаешь?

— Прости, Кира, что я тебя беспокою… У вас с Русланом, видимо, очень важные дела.

На последние слова мой муж деликатно кашлянул, поправил бабочку и сделал шаг вперёд, прикрывая меня собой.

— Да, Вероника, очень важные и очень срочные. Мы скоро снова женимся. Вот, репетируем свадьбу.

Я взялась за локоть Руслана и довольно вскинула подбородок. Такие слова услаждали мою израненную душу. Похоже, встряска нам и впрямь была нужна.

— Я могу зайти? — Вероника робко спросила, всё ещё криво улыбаясь, отчего казалось, что её паралич хватил. Впору в фильмах ужасов без грима сниматься.

— Нет, не надо. Ты знаешь, есть люди, которым я мысленно запретила пересекать порог своей квартиры. У них карма плохая и аура, они негатив несут, — я сдержанно улыбнулась в ответ. — Тебе вот говорю это в лицо. Так что можешь свою новость озвучить как-то иначе. Вслух, например, стоя вот здесь.

— Кира, это же детский сад какой-то…

— Угу! Вот именно из-за такого детского сада мы и женимся во второй раз, — я скупо ответила и отрывисто кивнула головой. — Такое себе удовольствие.

— Борис Егорович просил меня зайти к тебе. Ты уже хоть и вышла в декрет, но всё так быстро случилось. В общем, остались нерешённые вопросы.

— Неужели? Это какие? Моя колонка? Ты её ещё себе не забрала? Ты же вечно твердила, что я ерундой занимаюсь. Так вперёд, дерзай. Твори! Полная свобода действий…

Говорить такие слова было очень сложно. Слёзы так и подкатывали, когда я начинала говорить про «Мешочек». Но это та цена, которую мне пришлось заплатить. Как бы ни прискорбно это не звучало. Я ничего не могла поделать с такой волей судьбы. На одной чаше весов оказался мой брак, семья и любовь, которую я и как любовь не осознавала. На другой же было странное подобие карьеры, мои амбиции, самореализация и проект, давший мне смысл жизни. Мне пришлось выбирать. И главным толчком для меня стало решение Руслана отказаться от Москвы. Он смог пожертвовать едва ли не своей мечтой ради меня. Да, такая жертва прежде мне не показалась бы равноценной. Но если мы с ним вступили в этот безумный проект под названием семья, то зачем тогда всё было это? Настало время и мне выбирать. Отказываться от чего-то. Жертвовать. Наверное, без этого иначе нельзя. Сейчас нельзя. Я верила, что спустя время мы найдём выход и сможем прийти к единогласному решению. Но сейчас только так. Никак иначе. И прежних ошибок я не хотела повторять.

— Вообще-то, занялась… Это оказалось очень сложно. И мне не по силам… Я… Я сделала чудовищную ошибку! — Вероника шмыгнула носом и пустила слезу.

Я хотела было умилиться, подумав, что она говорит про нашу дружбу. Но как же я ошибалась! Плевать она на неё хотела. Ко мне на порог её привёл чисто шкурный интерес.

— Да? И какую же?

— По настоянию Бориса Егоровича я продолжаю вести колонку… — Ника начала говорить, мягко подбирая слова. Очевидно, что она готовила горькую пилюлю, но пыталась её как-то подсластить. Неудачно. — От твоего имени.

— Что?!

Только широкая и мускулистая спина Руслана спасла Веронику от расправы. Да я бы её вмиг раскатала! С животом наперевес. Дури во мне много, и я похожа на настоящий каток.

— Да, от твоего. И недавно Белосов выступил с очередным заявлением… Мы… Я подумала, что было бы неплохо поддеть его.

Господи! Порази громом и молнией это несчастное существо по недоразумению, не иначе, названное журналистом!

— И как? Удачно?

— Не очень. Теперь нам грозит крупное разбирательство. Неофициальное. Но это может плохо сказаться на всей редакции.

— И чего ты от меня хочешь? Сделать меня козлом отпущения напоследок? Да?! — я вспылила и всплеснула руками.

— Так, Вероника, тебе лучше уйти. Кире нервничать нельзя. Не доводи всё до такого сумасбродства. Я не хочу спускать тебя с лестницы. Но это переходит все границы! Отстань от нас…

Руслан хотел закрыть дверь, но Вероника ловко просунула ногу.

— Если Белосов не увидит тебя на встрече, то пойдёт в суд. И ты будешь ответчиком.

— С чего бы это? Ты писала, тебе и расхлёбывать…

— Но авторство стоит твоё.

— Тогда я расскажу всю правду о тебе.

— Не выйдет, — Вероника смущённо покраснела. — Я писала с твоего рабочего компьютера и твоей почты.

— Ты писала Белосову?! — я даже воздухом поперхнулась. — Зачем?

— Мне показалось хорошей идеей вывести его на чистую воду с тем проектом комнат матери и ребёнка.

Только это спасло Нику от расправы: торжество справедливости. Руслан понял, что теперь и я на крючке.

— Ладно, заходи, — милостиво буркнула. — Расскажешь, что же ты такого написала, что теперь всё судом может обернуться.