боли, а лютая мощь, заключенная в каменном столбе, притягивает его лицо к неровной черной поверхности. Заросшее бородой лицо Соловья искажено ужасом. Глаза выпучились и, кажется, вот-вот лопнут.

– Оттащи! Клянусь ветром, я буду твоим рабом! Помоги, Яфет!! Молю!

Поддавшись порыву, тцар рванулся вперед – спасти это ничтожество, пусть и недостойное жить, но такое жалкое, убогое, умоляющее о помощи.

Он споткнулся, словно кто-то дал подножку. Рухнул, пролетев вперед. Пальцы вытянутой руки лишь чудом не коснулись Камня.

Он в изумлении вытаращил глаза, невольно отпрянул. Прямо на его глазах Камень пожирает Соловья живьем, всасывает в себя. По ушам хлестнул душераздирающий крик, когда горбуна затянуло по плечи. На поверхности осталась лишь косматая голова.

Крик резко оборвался, и голова тоже пропала, провалившись в заключенную в Камне бездну. На миг гладкая, неровная поверхность вспыхнула тускловатым светом. Последние капельки крови с шипением испарились с черной гладкой поверхности.

Яфет услышал рокот, будто разверзлась земля. Затем раздался низкий голос, заглушивший все остальные звуки – дуновение ветра, стрекот сверчков, бешеный стук сердца Яфета.

– Ты…принес жертву… – прохрипел голос. – Говори… что желаешь!

Тцар тяжело поднялся на ноги. Поспешно отодвинулся подальше, не отводя глаз от мерцающих внутри Камня огоньков.

– Если можешь, – проговорил он, не узнавая свой голос. Словно говорит не сам Яфет, а некто чужой, измученный, терзаемый душевной болью. В голосе прозвучала слабая нотка надежды. – Ежели в твоей власти…покажи Златокору! Дай узреть ее дивный лик, услышать голос!

В лицо ударил слабый ветер. Чистый и свежий, нежно коснулся разгоряченных скул. Камень на несколько мгновений скрылся во вспышке света, настолько яркой, что Яфет заслонил глаза ладонями, чтоб не ослепнуть.

Но вот свет погас. Он опустил руки и замер, не веря своим глазам. Перед ним…в воздухе парит Златокора. Такая же, какой ее запомнил в тот миг, когда исчезла в сиянии у жертвенника. Тот миг до сих пор у Яфета перед глазами, является в кошмарах, заслоняет явь посреди бела дня.

Девушку с головы до ног окружает светящийся ореол. Золотистые волосы рассыпались по плечам.

Яфет задохнулся от счастья, как ребенок. Протянул руки, но пальцы уперлись в незримую стену, по ним стегнуло смертельным холодом. Он отпрянул, но глаз все равно не отводит от той, кто постоянно приходит во снах, не покидает мысли ни на минуту.

– Златокора… – только и смог вымолвить он, ощутив, как сердце сжалось в тугой пульсирующий комок. С головой накрыло желание прижать к себе, беречь и защищать как самое дорогое, что есть в этой жизни, которая без нее сделалась серой, лишенной красок. – Златокора…

Девушка смотрит с безмерной любовью, но кажется, в ней что-то поменялось. Этот родной взгляд уже без прежней искры, в глазах застыл покой, какого Яфет никогда не зрел в них до этого. Совсем не тот живой взгляд любимой, который всегда придавал сил, когда все оборачивалось против него.

– Яфет, – молвила она. Голос показался далеким и холодным, каким никогда не был при жизни. – Ты должен жить дальше. Не держи зла на Громострела и волхва… Они не причем. Настало мое время, и боги меня забрали…Каждому в Книге Жизни отмерян срок. Мой час уже пробил…

Тцара почувствовал в горле едкий комок горечи. Лик Златокоры смягчился, на губах проступила улыбка.

– Люблю тебя, Яфет…Хотела быть с тобой до старости… Но боги рассудили иначе…Тебе уготована великая судьба…Тебе предстоит менять мир…лепить из него нечто великое…повелевать народами! Ты бы не стал тем, кем суждено, останься я рядом… Слава о тебе и твоих потомках пребудет в веках… Твое имя станут чтить… А мне суждено быть здесь…Вирий – чудесное место. Вот только здесь нет тебя…

Порыв ветра снова разметал волосы Яфета. В лицо ударил яркий свет, будто на месте Камня возник столб огня.

Златокора протянула руки, и Яфет шагнул к ней. Никакой преграды не оказалось, он заключил девушку в объятия. Ощутил ее светлую печаль и тоску по миру живых, по синему небу и пению птиц, по журчанию воды в реке. В ту же секунду понял, что обнимает пустоту. Со всех сторон зазвучал едва слышный звон. В небе раздался оглушительный грохот, будто треснуло огромное сухое бревно.

В ушах прозвучал удаляющийся голос:

– Здесь…очень…темно…Дарю тебе свет первотворения из вирия…Назови мое имя, если хочешь, чтобы сиял…

Идущий от Камня свет погас. Исчез и огненный шар, созданный Соловьем. Однако источник света теперь иной – тцар заметил на траве наполненный ярким, чистейшим белым сиянием рог. Длиной в половину ладони и узкий, как лезвие кинжала.

Яфет поднял его, и тьма раздвинулась, он теперь снова видит все вокруг на две дюжины шагов.

Вскочив в седло, пустил Аркунара в ту сторону, откуда, казалось, привел его Соловей. На оставшийся позади Камень даже не обернулся. Однако почудилось, что за спиной раздалось негромкое рычание, словно Камень вновь обрел голос и что-то пытается сказать напоследок.

Он долго ехал в молчании. На душе после встречи со Златокорой смятение, на сердце тяжелый камень.

В водоворот мыслей ворвался светлый лик жены, той, какой была при жизни, и горечь в груди Яфета начала таять. Вернулись звуки – под копытами коня стрекочут цикады, в воздухе витает сладко-терпкий аромат луговых трав. Подаренный Златокорой Светоч выхватывает из густой темноты проплывающие рядом деревца, высвечивает каждую травинку.

На сердце некая легкость, которой не было прежде. Как бы ни было тут ему, но Златокоре там – хорошо. Она сама это сказала. А Яфету этого достаточно – знать, что она в безопасности, знать, что счастлива. Ну почти. Любовь, часто говорила мать, это знать, что человеку хорошо, и радоваться за него. Да, он теперь здесь один, да – в потере. Но Златокора сказала, что ему предстоит изменить мир, пошатнуть основы и что род его будет прославлен.

Яфет понял, что должен это сделать теперь еще и ради нее. Чтобы самому не разочаровать себя, что на пути к цели потерял столько дорогих сердцу людей, пережил столько разочарований, предательств.

Впереди показались огни факелов, донесся топот копыт, залаяли псы. Яфет нахмурился, рука опустилась на рукоять меча. Он и его воины еще ни одного войска не встретили, не сражались, не получали отпора от местных жителей, которые по слухам могучи и свирепы. Значит, придется сейчас!

В Вавилоне ходили легенды о бесстрашных неврах, что населяют Гиперборею. Говорили, что они невероятно сильны и яростны, обитают в дремучих лесах, вместе с демонами, которых кличут упырями и лешими. Мужчины по ночам обращаются в волков, а утром возвращаются к жилищам, пахнущие