Ной рассказывал, что невров видел его отец Мафусаил – это гиганты в звериных шкурах, с огромными дубинами.

Яфет приготовился сразиться с этими лесными варварами в одиночку, но тут из темноты вынырнули знакомые лица – Шатур, Лев, еще несколько военачальников. Позади них блестят шлемы воинов, десятка два, а впереди на массивных конях, не уступающих Аркунару, Громострел и Соколиный Клюв.

– Яфет!

– Тцар! Нашелся!

В голосах звучало облегчение. Суровые лица смягчились при виде него, кто-то даже улыбнулся.

– Хвала богам, ты цел и невредим! – пожурил Громострел. – Мы ищем тебя уже несколько часов!

– Уехал один, невесть куда! – проворчал Соколиный Клюв, на покрытом морщинами бородатом лице промелькнуло беспокойство. Старый волхв смотрит пристально, в глазах немой вопрос.

– Тцар! – горячо воскликнул Лев. – Как ты? Если что-то можем для тебя сделать, как-то унять печаль, только скажи! Все сделаем! Понимаем же! Мы сами тоскуем по тцарице Златокоре! Ее любили все от мала до велика!

Ему вторил дружный гул голосов, верные дружинники закивали как один, смотрят с сочувствием, с теплотой, глаза так и горят желанием броситься ради тцара в самое пекло.

Яфет вскинул ладони.

– Все…все в порядке, друзья, – сказал он.

– Точно ли? – спросил Громострел подозрительно, а сам поглядывает на сияющий рог в руке тцара. – Ты нам зубы не заговаривай! Мы ж люди, все понимаем. Смотрю, ты и светильником в этой кромешной тьме разжился.

– Да, – сознался Яфет, чувствуя, однако, как его переполняет жар и желание скакать навстречу ветру, рубить, крушить, повергать хоть вавилонян, хоть сарготов, хоть таинственных невров-оборотней. – Вы правы! Пусть не все и не до конца. Но у нас есть цель. Мы обязаны сделать то, зачем пришли! Эти земли нам покорятся, пусть даже придется выжечь здесь все! Мы нагнем всех, кто встанет на пути, чего бы это ни стоило!

– Ура нашему тцару! – прокричал Лев восторженно. – Слава Яфету!

Ему громко вторили голоса остальных, эхом разносясь в темноте. Хвалебные крики обрушились на Яфета со всех сторон, глаза все еще слепит от многочисленных факелов.

– Слава!!!

– Слава Яфету!!

– Многие лета!!

– Ура!!

Горящие восторгом взгляды устремлены на тцара, руки вскинуты в приветственном жесте. Громострел и Соколиный Клюв переглянулись, на хмурых лицах появились улыбки.

– Интересный у тебя Светоч, Яфет, – проговорил волхв. – Не расскажешь, где раздобыл?

Яфет нахмурился, поймав на себе вопросительный взгляд не только волхва, качнул головой. Прошептал заветное имя той, кто его подарила, и Светоч медленно погас. Он спрятал подарок за пазуху.

– Заночуем здесь? – предложил старший воевода и с заговорщицким видом полез за пазуху, будто там бутылка. – Я предупредил остальных, что мы можем вернуться лишь утром.

– Назад в лагерь! – повелел Яфет жестко. – Нечего разделяться в чужом краю, где полно опасностей. Вы хоть стражу выставили?

Громострел поморщился.

– Обижаешь, Яфет. Думаешь, ты уехал, а мы пир закатили? Хотя, наверное, стоило…Ты ж больше не дашь выпить и погулять с женщинами, как делали в Вавилоне. Там столько интересных и самобытных мест, где еще живы исконные древние профессии. Мы там блуждали, блудили, а потом ты называл нас…как это… вавилонскими блуждателями…блудителями…

– Блудницами, – подсказал Соколиный Клюв с важным видом. – Это ты ездил без меня, а тцар называл так тебя. В единственном числе.

Часть 2

Глава 13

После того, как вернулись среди ночи, Яфет долго спал, выныривая из одного кошмара и попадая в другой, и в каждом терял, терял, терял Златокору… у нее под ногами то разверзалась земля, то снова окутывали бьющие с неба молнии, сжигая так, что не оставалось и пепла.

Он просыпался и вновь засыпал, чувствуя, будто на шее тяжелый мельничный жернов, тянет в глубину омута сновидений, переполненных страхом и мучительной болью.

Однако вновь явилась во сне Златокора и заверила, что он должен ее отпустить. Не мстить никому, перестать винить соратников. Это чувство накрыло Яфета во сне столь явственно, что он открыл глаза в солнечное утро, уже чувствуя, что злость к Громострелу и Соколиному Клюву ушла.

Он с трудом помнил, как вернулся вчера, да и вообще, долго ли спал, утро ли это следующего дня или же он спал дольше. Зато проснулся свежим и полным сил.

Яфет огляделся. Яркие солнечные лучи проникают в шатер сквозь специально прорезанные отверстия. На походном столике кувшин с вином и чаша, миска с яблоками и остывшими кусками жареной рыбы.

Полог шатра откинулся, и вошел Громострел, с широкими, как ворота, плечами. На кожаном панцире в солнечных лучах поблескивают нашитые сверху железные пластины. Оглядел сидящего на разбросанных по полу шкурах Яфета, улыбнулся.

– Тцар, – сказал он. – Я шел к тебе по делу, но тут подошли служанки твоих жен и…

– Что? – не понял Яфет, глядя неприветливо и уже догадываясь, что за вести он принес.

– Миштар хочет тебя видеть, – сказал старший воевода просто и указал на полог шатра. – Она ждет там. Должно быть, у нее важное дело, раз она там уже давно, как мне сказали стражи.

– Зови, – проговорил тцар неохотно.

– Неужто так не хочется ее зреть? – спросил Громострел с сочувствием. – Понимаю, Златокора была…

– Она была всем, – отрезал Яфет. – А Милена и Миштар…они – просто жены. Как муж, я обязан одаривать их вниманием и обеспечивать их нужды. Зови.

Услышав про нужды, воевода понимающе хохотнул, и вышел. Тут же полог откинулся вновь, и вошла молодая женщина. Яфет нехотя посмотрел на нее, и вдруг взгляд зацепился за стройную фигуру, что угадывается под платьем, за полушария грудей в вырезах, коснулся ее тонкого стана, будто раньше всего этого не замечал.

В груди шевельнулось было давно забытое чувство. Яфет вдруг мрачно понял, что никакая это не любовь, а просто уже давно не было женщины. Златокоры больше нет, а горячая кровь кипит, требует выхода, руки жаждут упругого женского тела.

– Приветствую тебя, тцар и мой супруг, – проговорила Миштар, склонившись, так, что полушария грудей качнулись вперед и на несколько мгновений стали заметнее, обнажились почти до сосков, блеснули загорелой кожей.

– Здравствуй, – молвил он.

– Ты весь в делах и…весь в печали после смерти Златокоры, – сказала она с напором и подошла ближе, не отводя взгляд лучистых глаз, в которых блестят, сменяя друг друга, гордость, любовь и обида. – Неужто тебе настолько плохо, что забыл про других своих жен? Про меня и Милену и то, как горячо мы тебя любим и превозносим?

Она взглянула с упреком, но потом взгляд заполонило сочувствие.

– Все в порядке, – проговорил Яфет нехотя, но его отстраненный взгляд