заросшее бородой лицо поменялось. Он дернулся, как от пощечины, серьга в ухе качнулась.

– Батя мой ветер, – проговорил он ошарашенно, – ты тот самый, что пошел против самого Рода! Ты противился ему, когда он уничтожил первых людей в Великом Потопе…Да ты сам из них… Боги, да на тебе наверняка проклятие…Рядом с тобой находиться опасно…Если тебя Род решит прихлопнуть, как муху, на меня либо брызнет дерьмом, либо меня прихлопнут вместе с тобой.

– Тогда не подходи слишком близко, – посоветовал Яфет, чувствуя, как к лицу прилила кровь, кожа на щеках сделалась горячей – на нем словно печать, каждый, кто хоть как-то связан с треклятыми богами, сразу видит его насквозь. Зрит, что творится у него в душе.

– Веди уже к камню, – прорычал он, – хватит заговаривать зубы! Не то сам тебя прихлопну, так что и дерьма не останется!

Когда Камень показался из освещенного огненным шаром тумана, Яфет решил, что Соловей его надул. Из земли неуклюже поднимается неприметный, широкий каменный столб. Края неровные, Камень врос в землю прочнее, чем любое дерево, так почему-то казалось. Поверхность красно-черная, местами камень полупрозрачный и похож на уродливый зуб, что торчит из земли, как из десны.

Если под копытами Аркунара трава, пусть и жесткая и растет редко, то вокруг каменного столба ни травинки на десять шагов, словно растительность страшится подойти и пустить корни.

Яфет подъехал и медленно, не сводя глаз с Камня, спешился. Ему показалось, что земля отозвалась под подошвами сапог гулким эхом. Словно всего лишь тонкий ее слой отделяет его с конем и Соловья от скрытой внизу пустоты, настоящей бездны.

– Привел, как договаривались, – прошепелявил Соловей, глядя на Яфета со странным выражением лица. На бородатую рожу спадают грязные патлы, но в глазах скрытое торжество, будто тем, что привел незнакомца сюда, совершил невесть какой подвиг.

Ветерок подул в сторону тцара, и Яфет вновь поморщился от ядреного запаха меховой жилетки с портками, которые, наверное, не стиранные годами.

– Ты бы хоть в баню сходил, Соловей, – посоветовал он брезгливо, – несет, как из конской задницы.

– Подумаешь, знаток, – обиделся горбун, – нечего хвастать, что бывал в местах, о которых другие только слышали.

Он указал на черный Камень в десятке шагов. Огненный шар Соловья завис прямо перед ним. Свет падает, но не сияет на гладкой поверхности, а словно впитывается в Камень, не в силах улететь прочь.

– Вот он – твой шанс поговорить с женщиной, которую отняли боги! – произнес Соловей с нажимом. – Воззвать к ней всем сердцем, чтобы узреть лишь на мгновение. Души из вирия возвращаются неохотно…Что им теперь до тех, кто остался тут…

– Захлопни пасть, – посоветовал Яфет разозленно. – Привел – хорошо. Дальше я сам.

Машинально оглядевшись и поправив на поясе меч, заметил, что туман вокруг сделался гуще. Шар освещает на десяток-полтора шагов вокруг. Дальше – тьма. Правда, благодаря наступающей весне, воздух напоен сладковатыми ароматами трав, тцар и такую мелочь счел добрым знаком.

Оставив Аркунара за спиной, подошел ближе, словно преодолевая сопротивление в себе самом и в воздухе. Плотно сидящая кольчуга из чешуек глухо постукивает, тишина вокруг усиливает звук.

Соловей идет следом, от неслыханной вони у Яфета едва не слезятся глаза. Мысленно поклялся, что как закончит тут с камнем, отыщет ручей и заставит этого гада помыться.

Снова переключил внимание на Камень. Только теперь заметил, что этот столб словно бы испускает черноту. От Камня исходит нечто, ощущаемое лишь нутром. Спину осыпает холодом, а в животе растет ледяной сгусток, медленно разрастаясь в валун.

Сопротивление стало настолько мощным, что у Яфета окатило ледяной волной. Мелькнула мысль – бежать как можно дальше. Безопаснее врубиться в гущу врагов, чем приблизиться к этому Камню.

Однако тоска по Златокоре стиснула сердце. Накативший было страх сменился отчаянием – только бы узреть ее снова, хотя б на мгновение, утолить горечь, что оплела сердце и душу и теперь гложет, сосет кровь, точно огромный паук.

До Камня всего несколько шагов. Ярко-черная поверхность будто сделана из мутного стекла, а внутри – размытые движения и тусклые огоньки, словно там во тьме мечутся заточенные души.

На плечи внезапно и резко обрушилась тяжесть, Яфет рухнул на колени, упершись ладонями в землю. Над ухом смрадное дыхание Соловья, на лицо падают его грязные волосы, от которых так и прет гнилостный запах.

– Вот и попался Яфет, плюнувший в кашу самому Роду! – проговорил он злорадно. – Глупец, вздумавший править Гипербореей, ха-ха!

– Что ты творишь, несчастный?! – проревел сын Ноя, стараясь его сбросить. Но Соловей вцепился, как клещ, насел, обхватив руками и ногами.

Грязные пальцы с когтями сомкнулись на горле, сдавили. У Яфета вырвался хрип, он почувствовал, что дышать стало трудно. Соловей вдруг стал неимоверно тяжелым и сильным, пригибает к земле, будто каменная плита.

– Упавший с небес Камень любит жертвы, – проговорил горбун хрипло. – Он выпьет твою кровь, полакомится плотью. А твоя душа навеки будет заточена в бездонной утробе! Ха-ха! Он получит жертву, а моя жизнь продлится еще на пару сотен лет!

Соловей рванулся вперед, и Яфет с ужасом понял, что горбун невероятно силен – рывком подтащил его к огромному Камню, и теперь тот всего в пяти шагах. Зловещая черная поверхность совсем близко, а внутри, словно рыбы подо льдом, плавают огоньки душ, что пали жертвами хитрости Соловья.

– Подлая тварь, – прохрипел Яфет, видя, как глаза застилает красный туман. – Ненавижу всю вашу свору! Что боги, что те, кто перед ними лебезит…

– Умри, червь! – прошипел Соловей на ухо, коснувшись пухлыми влажными губами. – Твоя душа станет отличной монетой в лавке бессмертия! Присоединяйся к своей жене – вам обоим там самое место!

– Златокора, – прошептал Яфет в отчаянии и тут же взревел, как медведь, окруженный голодными псами. – Златокора!

Он рванулся, вкладывая все силы. На миг показалось, что внутри рвутся жилы. Мышцы застонали от резкой боли, но имя любимой добавило ярости, в руки и ноги влились добавочные силы.

В ушах стучат тяжелые молоты, ухают гулко и мощно. Перекувыркнувшись, тцар ощутил, как тяжесть с плеч ушла. Раздался глухой звук удара, а затем – Соловей закричал, как если бы его охватил страшный, непередаваемый словами ужас.

Яфет мгновенно оказался на ногах, выхватил меч, и тот победно заблистал в руках, ловя свет висящего над головой сгустка огня.

То, что он узрел, было отталкивающим и страшным. Но потом резко пришло облегчение. Брошенный им вперед горбун…застыл, прилип к неровной поверхности Камня.

Соловей изо всех сил старается отлепить ладони, ноги и живот под разошедшейся меховой жилеткой.

Он кричит от