– Поедем втроем. Нечего подвергать опасности воинов. Если заметим что-то враждебное, повернём назад.

– Тцар, – покачал головой старший воевода, – так нельзя. Прекрасно, что ты бережешь жизни людей. Другие правители тебе в этом не годятся в подмётки. Но…

– Подумай, что будет, если мы останемся без тцара, – вклинился в разговор Соколиный Клюв. – В данный момент, ты важнее! Мы не можем ехать без отряда. Это безрассудство, Яфет! Если куда-то пропал твой всегдашний голос разума, то послушай меня – мой разум всегда на месте!

Волхв смотрит со смесью изумления и упрека.

Яфет обернулся на ожидающие позади конные отряды, за ними вдали запряженные волами тяжёлые крытые и обычные повозки, к ним медленно подъезжают и останавливаются все новые. Люди с благоговейным ужасом взирают на громаду Прадуба.

– Добро, – согласился он. – За нами в ста шагах поедет два десятка воинов. Если вам так спокойнее. Но пусть приближаются лишь по сигналу.

Громострел с Соколиным Клювом переглянулись. Старший воевода тронул бока коня пятками и поскакал к воинам передать тцарскую волю.

– Вообще, – с неохотой проговорил Яфет, проводя рукой по волосам, – я предпочел бы обойти Прадуб по широкой дуге. Но раз уж мы здесь, надо подъехать и разведать. Если там враги, мы не должны никого оставлять за спиной.

Громострел нагнал, когда Яфет с волхвом уже проехали треть версты в сторону Прадрева. Он пустил коня рядом с высоким тцаром, что ровно и мощно держится в седле, сурово и внимательно всматривается вперед, зыркает по сторонам.

Соколиный Клюв тоже сидит прямой, как аршин, пальцы правой руки держат конский повод, а левой все еще крепкий старик перебирает обереги на груди. Сидя в седле, он доходит ростом тцару чуть ниже плеча, как и Громострел.

– Лучшие воины! – проговорил старший воевода горделиво, указывая за спину, где в сотне шагов скачут крепкие витязи. – Самолично отбирал! В их обществе не стыдно и в бою пасть, а на пиру так еще нестыднее!

Он посмотрел на тцара с надеждой.

– Яфет, закатим пир, когда выедем из-под этой кроны? Людям надо дать передышку – мы идем, почти не видя солнечного света, уже который день.

– Пир будет, когда срубим города с крепкими стенами, которые не сможет покорить никакой враг, – проговорил тцар жестко. – А пока за нами погоня и мы на необжитой земле – никаких пиров и вообще долгих привалов.

Под копытами пошла заросшая высокой травой земля, и кони теперь везут седоков, погружая ноги в траву, как в воду, чуть ли по брюхо. Смолкло пение птиц, лишь глухо шелестит трава.

Прадуб, который не охватишь взглядом, высится прямо впереди. Массивные наросты на громадном, как тысячелетняя скала, древе выглядят как множество глаз. Они в упор взирают на трех воинов, посмевших подъехать столь близко.

Огромный, усеянный трещинами и шляпками древесных грибов величиной с конскую голову ствол Прадуба уходит, как показалось Яфету, к скрытому ветвями небу.

Прадрево выглядит громаднее, чем все, что Яфет когда-либо зрел на своем веку. Даже Ковчег, на котором с братьями пережил Великий Потоп, был меньше в размерах.

Тцар мрачно поделился этими мыслями со спутниками.

– В эти края, как рассказывал мой наставник Мудролюб, – отвечал волхв, – Потоп вообще не доходил. Здесь раньше стояли огромные льды – высотой до самого неба. Льдины были здесь повсюду. Но люди как-то сумели пережить Великий Лед. Потом уже тут появились леса. А древние люди – невры – тут так доселе и живут.

– Брешет этот твой Мудролюб, – молвил Громострел с недоверием. – Это ж сколько с тех пор прошло времен! Это ж как долго эти невры должны были прожить и не сдохнуть! И это в таком холоде, когда от одной мысли о нем зябко становится. Какие же это должны быть звери…

– В любом человеке спит зверь, – произнес Соколиный Клюв наставительно. – Мы, по сути, со зверьем в близком родстве. Только вот, если хотим выжить и развиваться, как люди, от зверя в себе надобно избавляться!

– А как от него избавиться? – спросил Громострел недоверчиво.

– Ну как-как, – проговорил Соколиный Клюв буднично. – Метод уже давно известен. Не есть мяса, не брать в руки оружие. Не гнаться за деньгами и красивой жизнью. Не плясать в стельку пьяным посреди храмовой площади, как ты любил делать в Вавилоне.

– Как же можно вот так жить? – спросил Громострел, перекосившись от отвращения.

– А вот так, – сказал волхв и наставительно поднял указательный палец. – В одиночестве в лесу. Со зверьем.

Старший воевода посмотрел волком.

– Вы волхвы – самые лютые звери на свете! Посоветовать человеку жить настолько безрадостной жизнью. Да вы просто изверги. Тьфу!

Помолчав, с отвращением добавил:

– Ни за что не пойду в старости в волхвы.

Среди листвы высоко над головами раздался шум, словно могучие ветви пришли в движение. Оттуда вылетел массивный ворон размером с кабана и с громким карканьем понесся к ним.

Все трое задрали головы. Громострел цапнул рукоять топора. Яфет тоже приготовился выхватить оружие, держит ворона пристальным взглядом, но громадная птица унеслась прочь, обдав их ветром от взмаха длинных могучих крыльев.

– Смотрите, – проговорил вдруг Соколиный Клюв, указывая вперед. – Всемогущие боги! Это же… Глазам не верю!

Громострел уставился вперёд с непонимающим выражением, но потом лицо удивлённо вытянулось. Воевода хмыкнул, словно узрел забавное.

Возле самого древа заметен холмик размером с козу, странно черный. Пробивающиеся сквозь толстую крышу из листвы лучи солнца загадочно поблёскивают на струящихся с вершины холмика черных и серых нитях…множестве нитей! Этот ковер скрывает траву перед этим холмом и вокруг.

Наконец, тцар узрел такое, что сперва показалось, будто от странствий уже повредился рассудок.

– Разрази меня гром! – воскликнул Громострел. – Это же голова! Ха-ха!

Яфет смотрел изумленно, с недоверием. Ладонь потянулась, чтоб выхватить меч, но так и застыла на месте.

– Кто…вы? – протянул низкий старческий голос, в котором Яфет различил невероятную мощь. Глаза поблескивают из-под кустистых бровей. С верхней губы свисают седые усы, а по траве прямо перед ним стелется и уходит под землю борода, что сперва казалась выцветшей травой.

– Кто бы ты ни был, – молвил в ответ тцар резче, чем собирался, – знай, что перед тобой Яфет. Тцар Вавилона, и многих других городов. Сын Ноя, переплывший на Ковчеге Великий Потоп!

– Не знаю никакого Ноя! – проворчала голова. Яфет рассмотрел на ней глубокие морщины, застывшие на щеках, лбу и подбородке, как длинные червяки в древесной смоле. – Но ты и твои спутники осмелились…сюда…к Прадреву. Давненько я не видал людей.

Соколиный Клюв спрыгнул с коня, и ноги чуть ли не по колено